Fb2Книга: Александровские Кадеты. Смута. Том 1 | страница 19
Император Всероссийский глядел прямо на Федю Солонова. И Фёдор чувствовал, как словно бы душа его отделяется от тела.
– Ваше Императорское Величество… – услыхал он собственный голос. – Дозвольте… повторить.
– Повторить? – широко улыбнулся государь. – Смел ты, кадет! И в себе уверен! Молодец, люблю таких. Что ж, дерзай! Дайте ему место, господа, пусть покажет, на что способен!
Ирина Ивановна, Константин Сергеевич и вся седьмая рота так и замерли. А дядька Фаддей Лукич сноровисто поставил мишень на место – там, у самой стены.
Федя поднял карабин. Спокойно передёрнул затвор. Последний, пятый патрон.
Удивительная, никогда не ощущавшаяся лёгкость разлилась по телу. Пальцы ласково прошлись по металлу, по дереву цевья; приклад сам вложился, вжался в плечо.
Зал замер. Все стояли – и сам государь, и все, кто явился с ним.
Вот он, чёрный кругляш. И вот она, карандашно-тонкая палочка под ним. Что это? Дрожат руки? Нет, так нельзя, Фёдор, так нельзя!
Ствол послушно качнулся вниз; слишком низко!
Пошёл наверх – а вот это уже совсем плохо!
Выдохни! Спокойно! Поймай…
Глаза сильно слезятся, да что ж это такое!
Однако он всё равно поймал мушкой основание чёрного кругляша мишени.
И нажал спуск.
Нажал, больше всего опасаясь услыхать звонкий удар пули в броню.
Но – нет.
Мишень глухо стукнулась о сукно.
Зал затаил дыхание.
Подполковник Аристов с Ириной Ивановной первыми оказались возле сбитого кругляша.
– Опора перебита пулей!..
Голос госпожи Шульц звенел торжеством.
И вот тогда зал взорвался по-настоящему.
Уснула седьмая рота в тот день очень и очень не скоро.
Не уходили из ротной рекреации, раз за разом заставляя Фёдора повторять всё снова и снова; слушали все, даже капитаны Коссарт с Ромашкевичем, даже Две Мишени; а внимательнее всех, казалось, слушала Ирина Ивановна Шульц.
И Федя рассказывал. На груди у него сиял золотой значок «За отличную стрѣльбу», самим государем вручённый, и другой мальчишка раздулся б от гордости, что твоя жаба; а Феде всё казалось, что случилось это совершенно не с ним и никакого значения вообще не имеет. Ему б летать сейчас, аки ангелу Господню, а он и отвечает невпопад, и думает совершенно об ином.
Что тайна подземелий под корпусом так и осталась неразгаданной.
Что тайна временных потоков тоже умрёт с ними, ибо кто поверит в подобное?
Что эсдеки и впрямь могут преуспеть в своих замыслах.
Что сестра Вера, как оказалось, попросту врала ему, пусть и «из лучших побуждений», но врала; и что, если она вообще не сможет ничего выяснить?
И потому справный и бравый кадет Солонов Фёдор, только что выигравший стрелковый смотр, да так, что и внукам хватит рассказывать, – совершенно об этом не думал.