Книга: Александровские Кадеты. Смута. Том 1 | страница 64

Глаза Фёдора закрылись сами. Он ощутил, как заботливые руки сестры милосердия осторожно поправляют ему одеяло.

…Они шли строем по Бомбардирской, мимо дома № 11; шли брать станцию, ту самую, где погибнет Юрка Вяземский, и сам Юрка как ни в чём не бывало балагурил и шутил, заставляя всех идти в ногу.

А на крыльце дачи с мезонином стояла Варвара Аполлоновна. Рядом, на перилах – раскрытая коробка с патронами, и хозяйка деловито заряжала свою «американскую дробовую магазинку Браунинга».

– За нас, дорогой Фёдор, не беспокойтесь. Мы отсюда не уйдём. Никогда Корабельниковы ни от кого не бегали, и впредь не побежим.

– Варвара Аполлоновна, немцы совсем рядом. И эти… смутьяны. Бунтовщики. Вы думаете, вам дробовик поможет?

– Кадет Солонов! – хлестнул голос Двух Мишеней.

– Бегите, Федя, бегите. Нельзя от своих отставать. – Мать Лизаветы скрылась в дверях, зато вместо неё на улицу выскочила сама младшая m-lle Корабельникова.

Волосы растрёпаны, кулачки крепко сжаты. Белая блузка, длинная юбка, как положено, до самой земли.

– Феденька!

И они обнялись.

Прямо при всех, никого не стесняясь.

– Лиза, пожалуйста… уходите. Ну хоть ты!..

– Федя… – Его щеки коснулось что-то влажное и горячее. – Ты же знаешь мою муттер – её ломовой лошадью не сдвинешь… Но ко мне вот Зина пришла, и знаешь, что у неё есть? Револьвер, настоящий!..

– Лиза… не поможет вам ни дробовик, ни револьвер, бегите, Лиза, бегите!

– Солонов! – донеслось вновь.

– Не беспокойся, ну, пожалуйста, – быстро-быстро зашептала Лиза, хватая его за плечи. – Только возвращайся, ладно? И Пете накажи. Что Зина, если с ним что случится, из-под земли его достанет…

И тогда он её поцеловал.

Ну как «поцеловал» – неловко потянулся вдруг вперёд, она потянулась тоже; неловко и неумело ткнулись губами в губы, жарко вспыхнули оба, чуть не в ужасе отпрыгивая друг от друга.

Лиза так и замерла, вновь стиснувшиеся кулачки прижаты к груди, ветер треплет волосы, а Юрке Вяземскому наконец удаётся построить кадет, и они начинают отбивать ногу, сперва как бы в шутку, дурачась, – а потом всё чётче и твёрже, и вот уже колонна кадет чеканит шаг, словно на высочайшем смотру; и люди выбегают из домов, кто-то плачет, кто-то крестит их, а Две Мишени кричит севшим надтреснутым голосом:

– Уходите из города! Скорее! Уходите все, куда угодно, только уходите!..

И в словах его отчаяние, потому что он уже знает – никто не послушается.

Лиза… Лизавета Корабельникова…

– Фёдор?

Нет, это не её голос. Но в нём тоже тревога и забота – настоящие, неподдельные. И что-то ещё, что он смутно чувствует, о чём догадывается, но боится признаться даже самому себе.