Книга: Цена колдовства | страница 32

– Пап, – вернулся Саша в гостиную. – Ты знал отца Олеси?

– М-м? – снова повернулся к нему отец.

– Ты Эдуарда Рыскова знал? – повторил свой вопрос молодой человек и пояснил: – Отца Олеси. Они напротив жили. В доме, который сгорел.

Не то, чтобы Пётр Васильевич был тугодумом, просто долго переключался с одной мысли на другую, и по этому поводу Светлана Борисовна при жизни любила говорить: «Петь, переключатель дожми. Надоело одно и то же по пять раз повторять». В этот раз, к счастью, хватило двух раз.

– Эдика? – взгляд Петра Васильевича приобрёл осознанное выражение. – Знал. А тебе зачем?

– Меня выпустили, потому что теперь его подозревают, – пояснил Саша. – Следак сказал, что у него мотив был. Ты не знаешь, о чём речь?

– Да чего там знать-то? – фыркнул отец, допил содержимое бутылки и поставил пустую тару на пол возле дивана. – Дальнобойщиком он был. Как в рейс уходил, так к Райке любовник – шасть! Они Леську мелкую к нам, с тобой играться, а сами в койку. Однажды Эдик их застукал в самый интимный момент. Сначала хахаля этого застукал насовсем, а потом на Райку попёр. Она – к нам. Голая, орёт… Светка её в дом впустила, а у него перед носом калитку захлопнула и проклятиями несусветными угрожать начала, если не уйдёт. Прокляну, мол, всю твою родню до седьмого колена, порчу на смерть сделаю… Всё, как она любила, в общем. А потом на суде они с Райкой обе ещё и приврали хорошенько, чтобы Эдику побольше срок впаяли. Райка – со страху, что он зашибёт её, когда выйдет, а Светка за компанию.

– Бать, ты так о маме говоришь, как будто тебе всё равно, что её больше нет, – с горечью в голосе заметил Саша.

– Ей до меня живого дела не было, а я с какой стати должен о ней мёртвой переживать? – снова фыркнул Пётр Васильевич.

Саше такое отношение не нравилось, конечно, но и возразить на эти слова отца было нечего. У родителей были сложные отношения. Иногда Саше казалось, что Пётр Васильевич намеренно уходит в себя, чтобы спрятаться от неприглядной реальности. Мать его пилила нещадно. Могла сгоряча швырнуть чем-нибудь, а отец никогда даже голос на неё не повышал. Молчал. Терпел такую жизнь, будто повинность нёс.

– Бать, а если это я её убил?

Саша с трудом выдавил из себя этот вопрос, потому что даже мысли не мог допустить о подобном. Он любил мать. Уважал её целеустремлённость и независимость. Иногда не понимал её поступки, но если и осуждал, то делал это очень осторожно, чтобы не обидеть ни словом, ни делом.

– Я скорее поверю, что это деваха твоя её укокошила, – неприятно усмехнулся Пётр Васильевич и пояснил: – Ну та, последняя. Юля которая. У меня про неё спрашивали, кстати.