Fb2Книга: Комплект книг «Терапия настроения» | страница 138
Вы можете сказать: «Но проблемы Наоми реальны. Ее страдание вызвано не искажениями, а реальной ситуацией».
Но была ли ее депрессия столь неизбежной? Я спросил Наоми, почему ее так расстраивает отсутствие активности. Я объяснил ей понятие «автоматические мысли», и она записала несколько негативных суждений: 1) «Я не вношу свой вклад в общество»; 2) «Я ничего не достигаю в своей области»; 3) «Я не могу участвовать в активных развлечениях»; 4) «Я обуза для мужа». Эти мысли были связаны с такими эмоциями, как гнев, грусть, разочарование и чувство вины.
Когда я увидел, что она записала, мое сердце екнуло от радости! Эти мысли ничем не отличались от мыслей физически здоровых пациентов в депрессии, которых я принимаю каждый день. Депрессия Наоми была вызвана не злокачественной опухолью, а злокачественным отношением, которое побуждало ее измерять чувство собственной ценности своими достижениями! Из-за того, что она всегда ставила знак равенства между личной ценностью и достижениями, рак означал для нее «Твое время ушло! Готовься отправляться на свалку!». Эти мысли дали мне возможность вмешаться.
Я предложил ей составить график ее личной «ценности» с момента рождения до смерти (см. рис. 9.1). Она увидела, что ее личная ценность оставалась постоянной, сохраняя величину 85 % по воображаемой шкале от 0 до 100 %. Я также попросил ее оценить свою продуктивность за тот же период по аналогичной шкале. Она нарисовала кривую, согласно которой ее продуктивность была низкой в младенчестве, достигла максимального плато в зрелом возрасте и затем снова снизилась к настоящему моменту (см. рис. 9.1). Пока все шло хорошо. Затем ее осенило. Во-первых, в то время, когда из-за болезни ее продуктивность снизилась, она все равно вкладывалась в себя и семью множеством мелких, но тем не менее важных и ценных действий. Только мышление «всё или ничего» могло заставить ее думать, что ее вклад равен нулю. Во-вторых, что гораздо важнее, она поняла, что ее личная ценность была постоянной и устойчивой; она была данностью, не связанной с достижениями. Это означало, что ей не нужно заслуживать свою человеческую ценность и, будучи ослабленной, она оставалась столь же ценной. На ее лице расплылась улыбка, и в тот момент ее депрессия растаяла. Мне было очень приятно видеть это и стать частью этого маленького чуда. Это не избавило ее от опухоли, но восстановило ее уязвленную самооценку и сильно изменило ее самочувствие.
Наоми не была моей пациенткой. Я общался с ней, когда проводил отпуск в родном штате Калифорния зимой 1976 г. Вскоре я получил от нее письмо, которым я делюсь с вами: