Fb2Книга: Обещание сердца | страница 28
Хотел бы я сказать, что стало легче. Нет. Меня повсюду сопровождали бесчисленные ошибки и препятствия, а день считался удачным, если я смог безнадежно не заблудиться. Да, я все так же посещал концерты Шарлотты, но для этого требовались просто колоссальные усилия.
Я сталкивался с бесконечной чередой разочарований и неловких моментов, но лишь краснел от унижения, стискивал зубы и пытался подавить кипящую внутри ярость. Я стоял в оживленных очередях, чтобы купить билеты, чашку кофе или что-нибудь перекусить. Сносил вежливое молчание клерков, кассиров, официантов и консьержей отелей, подкрепленное нетерпеливыми вздохами, пока с трудом заказывал еду, забирал вещи из химчистки или затаскивал гребаный чемодан в переполненный поезд.
Мне приходилось всюду и ежедневно просить о помощи проходящих мимо незнакомцев, просто хватая их на ходу и надеясь, что они простят меня за назойливость. Или даже прерывать разговоры и на ужасном немецком или ломаном итальянском молить, чтобы хоть кто-нибудь говорящий по-английски указал мое место. Как пройти к билетной кассе? Где стоянка такси? Как добраться до железнодорожного вокзала или стойки регистрации в отеле? «Как стать достойным Шарлотты?» Я хотел кричать, упасть к ее ногам и прикоснуться к щеке, взять за руку… всего на один миг, просто чтобы напомнить себе, ради чего все это.
Я вслепую переходил улицы, держась поближе к другим пешеходам. Иногда чувствовал, как чьи-то руки направляли меня на верный путь или отдергивали с дороги, подальше от мчащихся машин, гудки которых сообщали всем вокруг о моем унижении. Дурацкие карточки Фонда тоже пригодились. Они и правда работали. Без них я давно бы попал под колеса.
Как оказалось, в мире много добрых людей, но насмешки и пинки со стороны мне все равно доставались. Как-то в поезде я успел схватить за руку вора, но тут же на меня накатил страх. Что дальше? Меня оставят в покое? Или кто-то более настойчивый воткнет нож между ребрами? Узнать этого я не мог, как и оценить, не представляют ли люди для меня потенциальную опасность. Оставалось лишь доверять и надеяться. А порой и искренне молиться.
Слова «беспомощный», «медлительный», «робкий», «потерянный» – такие далекие от меня в прошлой жизни – теперь описывали почти каждый мой шаг.
Хотя шла всего первая неделя.
Вечерами я звонил Люсьену рассказать, как у меня дела, и неизменно повторял, что все в порядке. Ложь с легкостью слетала с языка. Я отправил электронное письмо Шарлотте, надиктовав его в новой программе. К счастью, она не передавала ни усталость, ни тоску в голосе. Только слова, которые предстанут перед Шарлоттой черными линиями на белом экране, без малейшего намека на скрытую за ними борьбу. Я признался ей в любви, сказал, что скучаю и стараюсь обрести себя, чтобы мы смогли быть вместе. Я отлично понимал, что сперва мне нужно разлететься на кусочки, а потом собрать себя воедино. Очевидно, это путешествие сломит меня во всех отношениях, а после… я либо выйду победителем, либо поддамся этой разрушительной силе. И сейчас – судя по тому, как все начиналось, – я склонялся к последнему варианту.