Fb2Книга: Петербургские мечты. Две книги под одной обложкой | страница 23
– Все язвишь?
– Да где мне!
Подскочила девушка, прибрала со стола грязные стаканы, вытерла исцарапанную пластмассу и посмотрела преданно.
– Вам чего, милая? – спросил Герман.
– Мне автограф бы, – смущенно пролепетала девушка, которая ни за что не соглашалась принять Мелиссин заказ «со столика», – ой, вы знаете, как я вас люблю! Все-все перечитала, и мама вас любит тоже! И передачу мы вашу смотрим с удовольствием.
– Спасибо, – сказала Мелисса и потянулась за блокнотиком. – Как зовут вашу маму?..
– Я и вас знаю, – радостно сообщила девушка Герману Садовникову, пока Мелисса старательно выводила «с наилучшими пожеланиями», – вы из Думы, да?
– Да, – сказал Садовников не слишком любезно. Как видно, привык быть в центре внимания, и теперь его задело, что Мелисса его затмила. – И пепельницу нам подайте.
– Да здесь вообще-то нельзя курить, – сказала девушка, – но только для вас подам.
– Спасибо, – поблагодарила Мелисса и протянула листочки с «наилучшими пожеланиями». – Спасибо вам большое!
– А ты, оказывается, популярна.
– Да, – сказала Мелисса Синеокова твердо. – Я популярна.
– Ну молодец, – лениво протянул Герман. – Ты знаешь, я рад, что из тебя что-то вышло. Очень рад. Честно сказать, не ожидал. Думал, останешься ты жопастой дурой, и все.
Она молчала, смотрела на него.
Сколько лет прошло, и не больно уже, и не страшно, и все позади, а все равно внутри как будто вдруг что-то мелко затряслось.
Какой-то жизненно важный механизм засбоил, стал работать в аварийном режиме, замигал всеми аварийными лампочками. Вот сейчас остановится, захлебнется, и с ней что-нибудь случится – в обморок бухнется или упадет, заплачет и начнет биться.
Все возможно. В присутствии этого человека возможно все.
Она посмотрела на свои пальцы, сжавшие телефон, и приказала им разжаться. Они не разжались, и тогда другой рукой она отлепила пальцы от аппарата.
Герман наблюдал за ней.
– Дурочка, – фыркнул он. – Вот дурочка-то! Все такая же истеричка?
Ему нравилось, что он… действует на нее, а в том, что «действует», не было никаких сомнений. Он вспоминал о ней очень редко, только когда случайно видел по телевизору или на каких-то светских мероприятиях. Подходить не решался: кто ее знает, она всегда могла ляпнуть что-нибудь оскорбительное, себе дороже! Но воспоминания были сладкие, волнующие, душные и притягательные. Все-таки тогда все было по-другому, он был молодой, горячий, и вся жизнь была впереди – ах, время, время, времечко!..
Девушка, метавшаяся от барной стойки к их столику, последовательно выставила пепельницу, два пластмассовых стаканчика – в каждом по глотку янтарной, сильно пахнущей жидкости – и две чашки кофе с пластмассовыми ложечками на блюдце.