Книга: Петербургские мечты. Две книги под одной обложкой | страница 84

Константинов увидел тень и замер, а тень, наоборот, зашевелилась и задвигалась – она же не видела Константинова! Он почему-то удивился, что тень двигается беззвучно, он ожидал грохота, подобного тому, какой бывает в кино, когда в спальне красотки орудует маньяк, но беззвучная действительность оказалась страшнее.

В ванной у него швабра. Как войдешь, сразу справа. Швабра и ведро. Ведро вряд ли ему пригодится, а вот швабра очень даже может. «Фактор внезапности» это называется. Если неожиданно шарахнуть по голове, хоть бы и шваброй, вполне можно оглушить. Ну, если уж не оглушить, значит, вывести из строя хоть на какое-то время. Нужно только как-то изловчиться и открыть дверь в ванную раньше, чем непрошеные гости его засекут.

Если засекут, все будет плохо. Все будет просто ужасно.

В тот же миг его креативное воображение нарисовало ему картинку, очень отчетливую, – как его будут хоронить, как Любанова будет стараться держать себя в руках, как заплачет Марьяна, секретарь редакции, как что-нибудь трогательное скажет Андрей Борисыч, а бандерлоги по причине траура напялят галстуки и заскучают.

Картинка была настолько отчетливая и красочная, что Константинову стало совсем худо. Ну да, он трус и знает об этом. Он никогда не умел защищаться и, если бы не декан Александр Иванович, так и не научился бы! Он умеет… А впрочем, сейчас-то какая разница, что именно он умеет!..

Тень опять шевельнулась и поползла, и, зажмурившись, Константинов нырнул в ванную, схватил швабру – ведро упало и загрохотало по плитке, а он сильно ударился плечом о косяк, так сильно, что слезы потекли из глаз и правая рука, та самая, в которой у него был «фактор внезапности» под названием «швабра», повисла, как плеть.

Фактор внезапности внезапно утратил внезапность!

Тень уже не ползла, она стремительно приближалась, Константинов обнаружил это, вывалившись из ванной.

Тень уже почти закрыла чистый и торжественный школьно-актовый солнечный свет, и тогда он кинулся головой вперед, размахнулся, чтобы ударить, и…

– …и чего теперь?

– А ничего! А то, что я тебе говорил: бабло за просто так нам никто не отмуслякает, а ты – поедем, поедем, блин! Вот и поехали!..

– Да что ты расперделся-то! Ща придем потихонечку, кофейку хлопнем, побазарим с кем-нибудь! Может, чего и узнаем…

– Да с кем ты побазаришь, когда во всех новостях нашу мамку показывают и говорят, что она там была!

«Мамкой» крутые программеры время от времени называли Леру Любанову – когда очень боялись или когда требовалась ее помощь. Леру «мамкой», а Константинова «папкой», хотя, в отличие от Любановой, он был не самый большой начальник, были и покрупнее.