Книга: Шило с прицепом | страница 25

– Умываться и спать! Можно один мультфильм перед сном, но чтобы через полчаса все дрыхли, включая крысу. У взрослых будет серьезный разговор.

– Трахаться будете? – с убийственной непосредственностью тут же вылез Тукк, получил от слегка порозовевшего Чарта подзатыльник, втянул голову в плечи… а любопытный блеск в глазах ни ржи не притушил. – Ну положено же… с Мастером. Для укрепления привязки… Уй! Че дерешься-то! Ща как дам!

Марина уткнулась лицом в волосы Цвички и зафыркала. Я не сразу понял, что она пытается сдержать хохот. Странная… женщина.

– Тукк, – спокойно позвал я разговорившегося от сытости гаденыша. – Видимо, еда на тебя плохо влияет. Что приказала Мастер?

– Мыться… снова, и спать, – пробурчал тот под нос и недовольно вздернул плечи. Пользуется, засранец, тем, что прямо сейчас я ему уши не надеру. Ничего… у меня память долгая и взгляд многозначительный, потому и бунт задавлен на корню – все развернулись и строем пошли в ванную. И фыркающая Марина с Цвичкой на руках тоже. Когда-то давно – такое ощущение, что практически в другой жизни, – я читал, что у женщин инстинкт – хватать самого маленького ребенка и тискать… это вот оно? Еще и девочка, к девочкам всегда отношение лояльнее…

Вот зря я за ними следом не пошел. Потому что уже через три минуты там в ванной вдруг завизжали, заорали и загрохотали чем-то. Ржа, нападение?! Кто?! Откуда?! С грохотом я открыл дверь и ворвался в маленькую комнату, где недавно отмокал. И застыл…

Я не сразу понял, что происходит, лишь отметил для себя, что опасности нет, возвращая в ладонь ядовитые иглы. Дети хохотали как ненормальные, брызгались друг в друга. На полу характерно позвякивал железный таз, на котором весело прыгал Такки. Цвирк, весь в белой пене, с диким визгом носился практически по потолку, убегая от Тукка и быстро дожевывая что-то розово-зеленое и круглое. И лишь Чарт стоял спокойно, но с открытым ртом и мочалкой на голове.

Мастер же сидела среди всего этого бедлама на бортике ванной и хохотала в голос, обнимая девочку. А самое невероятное – Цвичка тоже тоненько и тихо, но явственно хихикала! Хм, кажется, я ни разу не слышал, как эта дохлятинка смеется…

Я тяжело вздохнул и медленно закрыл дверь в этот дурдом. Распустит ведь скверненышей, а потом сама и выкинет, когда ей надоест смеяться над их «баловством», а разбитая кружка перестанет быть «милой шалостью». Дети, они быстро привыкают к хорошему и так же быстро наглеют, забывая, что достаточно одного слова даже такой дикарки, как наша Мастер, чтоб нигде не зарегистрированный металлолом снова отправился на Горгонзолу.