Книга: Шелест. Консорт | страница 34

– С выздоровлением, Пётр Анисимович, – приветствовал меня Успенский, едва я вошёл в его кабинет.

Иван Артёмович поднялся из-за стола и, пройдя ко мне навстречу, протянул руку. Интересно, это он сейчас играет или и впрямь рад видеть меня в полном здравии. Ведь не может же не понимать, что сейчас идёт буквально по лезвию бритвы, и стоит мне почувствовать фальшь, как он поплатится за это своей головой.

Увы, но как бы теперь я не пытался нанести ему «Повиновение», у меня ничего не получится. Они с «Верностью» являются взаимоисключающими.

– Благодарю, Иван Артёмович, – пожимая руку, ответил я, глядя ему в глаза.

– Если позволите, Пётр Анисимович, сначала расскажу я, а после уж вы станете спрашивать.

– Я слушаю, – опускаясь на стул, сделал я приглашающий жест.

– Чаю? В кладовой дома обнаружился отличный чай, замешанный на различных травах с кусочками сушёных фруктов и ягод, просто великолепный вкус.

– Пожалуй, я выпил бы кофе.

– И с этим всё в порядке. Марфа, чай и кофе, – повысив голос, распорядился он.

Успенский утверждал, что женщины порой куда предпочтительней в его работе, а уж в делах, связанных с канцелярской работой, так и подавно. Поэтому у него в штате хватало молодых девиц.

Выделяя на их выкуп деньги, я даже заподозрил экспедитора в том, что он приобретает их с определённой целью. Но ошибся. Так на прослушке были задействованы исключительно девицы. А чтобы облегчить им работу, я лично нанёс им узоры «Выносливости» девятого ранга, которые затем подправил на десятый. Успенский же одарил их «Повиновением», уж больно много секретов им было доверено. Да об одном только наличии «Поводков» знаю лишь я, Мария и Успенский, ну и его слухачи.

– Если позволите, я коротко и по существу, – заговорил Успенский, опускаясь за стол. Когда я понял, что «Повиновение» больше не действует, признаться, меня это сильно озадачило. Сорвал с себя рубаху и стал смотреться в зеркало, не веря своим глазам.

– Отчего же. Это ведь всего лишь означает то, что я погиб, – пожал я плечами.

– В том-то и дело, что нет. Всякий раз после смерти хозяина узора его носитель теряет сознание, порой на несколько часов. А тут просто понимаю, что поводка больше нет, сам же при памяти. Поверьте, вы далеко не первый, кого вынимают с того света, и я ещё ни разу не слышал, чтобы наложенные им узоры исчезали.

Хм. А ведь и впрямь так оно и есть. Да я и сам на практике убедился в этом в доме убиенного мною курского дворянина Егорова, когда его пёс затих в будке. Похоже, причина в моём подселившемся к этому телу сознании и едином информационном поле Земли. Не суть важно. Я сделал жест Успенскому, чтобы он продолжал.