Fb2Книга: Закон МКАД | страница 23
Все это промелькнуло перед глазами Данилы – и пропало, словно мимолетный сон. Причем чужой, заплутавший в мироздании и случайно приснившийся не тому, кому предназначался. Привычная реальность вновь плеснула в глаза Данилы, словно ковш холодной воды спросонья. И здесь, в этой реальности, девушка с очень похожим (а может, все-таки с тем же самым?) голосом пела совсем другое:
- И запил купец, добрый молодец, Но вино не впрок, как вода, Не забыть на раз взгляд зеленых глаз, Вот такая, братцы, беда.
- Но столетний дед парню дал совет: – Что кручинишься? Не пойму. Ведь ей любовь твоя беззаветная, Безоглядная ни к чему.
- Испокон веков от таких оков Знает средство русский народ – Коль любовь-змея сердце выела, Делай заговор-приворот.
- Ну а чары те в этой грамоте, Переписанной от руки. Пусть помечется красна девица, Пусть помается от тоски.
- Так промолвил дед и исчез, и нет И следа его на траве. Только грамота, только встреча та Да слова его в голове.
Данила зажмурился, тряхнул головой. Надо же, привидится эдакое, причем среди бела дня! Вроде и не пил почти… Надо просто выспаться, отдохнуть, тогда и не будет мерещиться всякое-разное. Вот только доесть по-быстрому что осталось на блюде, песню дослушать и сразу, не мешкая, надобно дать команду своим выдвигаться обратно в корпус. Посидели, традицию соблюли, перекусили – пора и честь знать.
А девчонка, похоже, сама завелась от разудалой песни. Струны звенели, стонали и плакали над несчастной любовью какого-то купца, которого крепко заарканила неведомая красотка…
- Хоть и не хотел размышлять над тем, Что старик ему говорил, Но стародавнее заклинание Ночью парень тот сотворил.
- Руку белую сталью острою Резал до крови над свечой, А после что-то там полушепотом Пел и сплевывал за плечо…
Но дослушать песню не получилось.
От сильного удара ногой мощно ударилась об косяк входная дверь. Инструмент прозвенел надрывно, словно в него стрела вонзилась, – и замолчал вместе с хозяйкой. Застыл Барма у стойки. Споткнулась и чуть не упала Глафира, спешащая на кухню с пустым подносом. Разом обернулись дружинники. Обернулись – и тут же их руки сами собой метнулись к поясам… И опустились. Кто знает, что было б сейчас в трактире, кабы оружие не осталось лежать на столах в Кавалерийском корпусе. Потому как никто в Кремле не смел направить оружие на дружинника. Даже и в мыслях не было ни у кого. Да и зачем держать на прицеле наипервейшего защитника крепости?
А в трактир продолжали вбегать автоматчики, сноровисто рассредоточиваясь вдоль стен и с ходу ловя в прорези прицельных планок недоуменные лица дружинников. Были те автоматчики облачены в черные одежды, наподобие монашеских. Глубокие капюшоны, наброшенные на головы, скрывали их лица. Данила отметил, что хоть двигались они легко, как профессиональные воины, а вот оружие держали в руках неумело. Начнись серьезный бой, такие вояки перестреляют и своих, и чужих. И были бы у дружинников в рукавах метательные ножи, то под каждым капюшоном уже торчало б по паре заточенных стальных стержней. Только каким боком все потом обернулось бы, вот вопрос… К тому же вошедшие не стреляли. А почему? Хотели б убить, давно бы убили, безоружных-то…