Fb2Книга: Жандарм-2 | страница 20
Мы дошли до конца коридора, который был перекрыт решетчатой дверью. За ней начинался уже другой корпус – пятиэтажный, который вплотную примыкал к главному зданию. Это я еще с улицы заметил. Николай отпер ее ключом, связку которых снял с пояса, пропустил меня вперед и пройдя следом запер ее за собой. Вот здесь я уже увидел двери в камеры. Такие же решетчатые, что легко можно увидеть, чем заняты сидящие в них люди. Сейчас камеры были пусты. В каждой камере было по две привинченных к полу коек без спинок или по-простому нары и ведро в углу.
Где-то в середине коридора к нему примыкал короткий проход к внутреннему двору тюрьмы. Рядом с ним же была лестница, на которую и свернул мой провожатый, начав спускаться вниз, в подвальную часть корпуса.
– Сюда отправляем самых буйных или тех, кто отказывается работать, – пояснял на ходу Николай. – Ну и за драки между заключенными все участники попадают сюда. Обычно хватает одного дня, чтобы посидев в одиночестве на хлебе и воде, заключенный успокоился и больше не нарушал распорядок. Сейчас здесь занято три камеры.
Здесь двери уже были стальными с окошечками, как при входе в здание Таганки. Подойдя к одному из них, Николай остановился и указал на дверь.
– Вот, Григорий Мстиславович, прошу. Как мне известно, вам для практики совсем не обязательно видеть заключенного, поэтому вы уж извините, но окошечко я открывать не буду.
И он отошел от меня на пару шагов, словно чего-то опасаясь. Я повернулся лицом к стальной двери и уже поднял руку к груди, чтобы начать, как меня охватил мандраж. Вспомнилось, как по мне ударили эмоции Лидии при первом применении показанного навыка. Как тогда нахлынуло воспоминание из прошлого, а я на несколько мгновений выпал из ощущения окружающего пространства. А если сейчас все повторится? Или еще чего похуже произойдет?
Помотав головой, чтобы прогнать предательский страх, я решительно подал магию в указательный палец и начертил им по часовой стрелке круг, соединив получившуюся фигуру со своим источником. Из-за того, что я поторопился, получившийся канал оказался слишком большим и в меня бурным потоком хлынули чужие эмоции, выбив из головы все мысли.
Тоска… Черная тоска и безысходность, что рвет душу. Хочется выть. Слезы сами наворачиваются на глаза. Обида на всех. Бессильная злость. Даже злоба и ненависть. Миг оглушительной злобы схлынул, как смытый волной, и вновь накатила тоска. Нельзя. Ничего нельзя сделать…
– Как вы, Григорий Мстиславович? – встревоженно склонился надо мной Николай.
В затылке чувствую тупую боль. В нос шибает запах нашатыря, флакончик с которым держит в руках мой провожатый. Лицо его встревоженное и сочувствующее. Я лежу на полу коридора рядом с дверью в изолятор.