Книга: Кораблики, или «Помоги мне в пути…» | страница 13

– А вы сами допишите, – посоветовал Валька Сапегин.

Эльза Оттовна грустно улыбнулась:

– Приходит порой такая мысль. Если бы еще талант…

Мы наперебой стали убеждать Эльзу, что таланта у нее на десять оперетт. Она тряхнула короткой седой стрижкой, села к пианино:

– Вот такая там была песенка:

• Да здравствует остров зеленый,
• Лежащий за черной бурей,
• Вдали за семью морями,
• За искрами южных созвездий!
• Да здравствуют смех и дорога,
• За здравствуют море и дружба!
• Да здравствует все, что не купишь
• На черное золото Флинта!..

Голос у нее был слабенький, дребезжащий, но все равно хорошо получилось. И мы захлопали. Я, наверно, хлопал дольше других, потому что Эльза Оттовна вдруг пристально глянула на меня (я, конечно, застеснялся, глаза в пол). И вдруг сказала:

– Оперетта веселая, но есть в ней одна песня… такая… очень, по-моему, тебе понравится…

Вот новости. Почему именно мне?

Эльза Оттовна заиграла было, остановилась и объяснила:

– Это юнга Джим поет перед тем, как уплыть к Острову. Прощание… – И заиграла опять, запела:

• С нашим домом сегодня прощаюсь я очень надолго.
• Я уйду на заре, и меня не дозваться с утра…
• Слышишь, бакен-ревун на мели воет голосом волка?
• Это ветер пошел… Помоги мне осилить мой страх.

• Я боюсь, ты меня
• Не простишь за уход, за обман.
• На коленях молю:
• Не брани, пожалей и прости.

• Разве я виноват
• В том, что создал Господь океан
• И на острове дальнем
• Клинками скрестились пути…

• Я молю, помоги мне в пути моем бурном и длинном,
• Не оставь меня в мыслях, молитвах и в сердце своем,
• Чтобы мог я вернуться когда-нибудь в край тополиный,
• В наш родной городок, в наш старинный
• рассохшийся дом…

Жидкий старческий голос Эльзы окреп. Или мне это просто показалось. Но когда она закончила песню, чудилось, что спел ее мальчишка.

Теперь никто не хлопал. Слишком серьезно все это было. И Эльза поняла нас. И спросила тихонько:

– Я вот думаю… может быть, подготовить это для нашего хора?

Конечно, все наперебой заговорили, что надо готовить. И на меня смотреть начали… ну с пониманием, что ли. Ясно ведь было, что главным-то образом эта песня для меня, для солиста.

Стали репетировать. По-моему, здорово получалось. Я полюбил «Песню Джима» даже больше, чем «Орленка». Порой слезы внутри закипали, когда на самых высоких и ясных нотах выдавал: «Я молю, помоги мне в пути…» Но петь эти слезы не мешали, только я чувствовал, какой от них в голосе звон…

Правда, перед первым выступлением чуть все не сорвалось. Директору Дома пионеров или кому-то в гороно пришло в голову, что это молитва. Мол, мальчик поет перед иконой, просит защиты Богоматери, а это религиозная пропаганда. Но Эльза Оттовна умела быть упрямой и бесстрашной. Доказала начальникам, что юнга Джим поет у кровати своей мамы перед тем, как тайком уйти на шхуну. Недаром ведь: «Я боюсь, ты меня не простишь за уход, за обман…»