Книга: Красные часы | страница 16

И этот закон, известный также как «Каждому ребенку – два родителя», вступит в силу пятнадцатого января, через два с лишним месяца. Он призван «вернуть в американские семьи достоинство, мощь и процветание». Незамужним и неженатым будет официально запрещено усыновлять детей. Для усыновления понадобится не только действующее свидетельство о браке, но и разрешение специального федерального агентства, любые неофициальные взаимодействия в этой области отныне будут считаться преступлением.

Преодолевая вызванное «Овутраном» головокружение, жизнеописательница мелкими шажками поднимается на крыльцо школы и вспоминает, как в старших классах бегала в легкоатлетической команде. «Не падать, Стивенс, не падать!» – кричал ей обычно тренер, когда ноги уже подкашивались.

Она предупреждает своих десятиклассников, чтобы не писали в сочинениях «история учит нас».

– Замшелое клише, которое ровным счетом ничего не значит.

– Но как же так, история ведь учит нас не повторять собственные ошибки, – недоумевает Мэтти.

– Мы можем не повторять собственные ошибки, изучая прошлое, но история – это лишь понятие, сама она ничему никого не учит.

Щеки у Мэтти, белоснежные, с просвечивающими голубыми жилками, заливаются румянцем. Она не привыкла, что ее поправляют, ее легко смутить и вогнать в краску.

Эш поднимает руку.

– Мисс, а что у вас с рукой?

– А? Ты про это, – жизнеописательница опускает задравшийся выше локтя рукав. – Кровь сдавала.

– Такое впечатление, что они из вас несколько литров выкачали, – Эш потирает похожий на пятачок нос. – Вам бы в суд подать на донорскую службу за нанесенное калечье.

– Увечье, – поправляет Мэтти.

– Разувечили вас знатно, мисс.

К полудню в голову снова набивается вата, в висках пульсирует. В учительской жизнеописательница хрустит кукурузными палочками и наблюдает за учителем французского, который вылавливает вилкой розовые трупики креветок из маленькой картонной коробки с надписью «Китайская еда навынос – ресторан “Прекрасный корабль”».

– Креветки определенного вида светятся. Как фонарики в воде, – говорит она ему.

Как же ты будешь воспитывать ребенка одна, если ешь на обед кукурузные палочки из автомата?

– Но не эти же самые креветки, – фыркает Дидье, усиленно работая челюстями.

Он французским не особенно интересуется, зато владеет им в совершенстве, потому что родился и вырос в Монреале. Это как если бы кто-нибудь преподавал детям шагание и сидение. В своих мытарствах Дидье винит жену. Когда много лет назад они только познакомились с жизнеописательницей в учительской за крекерами с мягким сыром, он объяснил: