Книга: Дубина для Золушки | страница 19

– Да почему у меня-то?! – это я уже пустоту спросил. – И как кормить ребенка практически без сознания? – задал я уже более рациональный вопрос, уставившись в дымящуюся миску с варевом. Мне кажется или в нем плавает чей-то глаз?

Тем не менее раз согласился – делать нечего. Пришлось сесть на шкуры, устроив расслабленное тело аборигенки так, чтобы она опиралась на мои колени как на спинку кресла. Дальше пошло легче, потому что запах наваристого мясного (или рыбного? Не понять) бульона подействовал словно магическое зелье. Девушка сначала попыталась открыть рот и только потом глаза.

Оказалось, кормление кого-то с ложки – занятие достаточно медитативное. Сам не понял, как бульон в миске кончился. Зато аборигенка порозовела и стала выглядеть живым жнецом, а не привидением цвирчачьего заморыша. Разве что после еды она опять попыталась уплыть в страну грез, на этот раз сонных. Пристроилась ко мне на плечо и тихонько засопела.

– Ты настоящий, да? – Оттого что я видел, как она заснула, этот вопрос прозвучал особенно неожиданно. Как и продолжение: – Я думала, тебя не бывает… только мечтала. Что ты придешь за мной… И ты пришел. Жалко, что это только во сне…

Я озадаченно вздохнул и попробовал устроить девушку поудобнее на расстеленных шкурах и подушках. Думал, не проснется. Но ошибся.

Стоило попытаться выпустить ее из рук и отползти, как она тревожно вздохнула, вся как-то сжалась и подняла ресницы.

Я в этот момент с любопытством склонился над ней, и так вышло, что замер, глядя ей в глаза, на расстоянии не более двадцати сантиметров.

Чего я меньше всего ожидал, так это робкой улыбки и такого… Раньше мне вообще казалось, что эта маленькая аборигенка даже более чем невзрачная. Ну ребенок и ребенок, тощий, хилый, с острыми скулами и подбородком. Аборигены вообще в большинстве своем достаточно посредственны и имеют множество дефектов из-за сильного влияния внешней среды и образа жизни. Потому я и не приглядывался особо – с какой стати? Какое значение имеет ее внешность, если она просто смертная, мотылек-однодневка?

А сейчас я замер, чувствуя… а ржа знает, что я чувствовал. Просто от этой улыбки большие детские глаза буквально засветились изнутри, а обычное личико на мгновение стало таким пронзительно-беззащитно красивым, что у меня перехватило дыхание.

Мое замешательство длилось всего несколько секунд, а потом я мотнул головой, сбрасывая очарование. Ох, ни ржи себе… что это было? Может, это напитка скверной так подействовала? Или после того как я узнал о ее принадлежности к нашей расе, изменилось мое восприятие?