Книга: Синий шепот. Книга 2 | страница 3

Внезапно чья-то рука легла Цзи Юньхэ на спину. От ладони веяло прохладой, которая несла успокоение и сдерживала кровь, бурлившую в хрупком теле. Резь в животе постепенно утихла, пот прекратил струиться по лбу и спине. Цзи Юньхэ пришла в себя, в глазах прояснилось. Она слегка повернула голову и увидела, что Чан И сидит рядом на корточках. Тритон больше не был несчастным узником в плену у покорителей демонов. Суровый деспот держал в повиновении северные земли и командовал армией, которая успешно сопротивлялась войскам великой империи Чэнь. Он пользовался почетом и уважением, перед ним трепетали и преклонялись. Тем не менее тот самый Чан И сидел на корточках подле распростертой на полу Цзи Юньхэ.

Девушка мысленно вернулась на шесть лет назад в подземелье долины Покорителей Демонов. Глаза тритона были чистыми и прозрачными, а сердце – нежным и искренним, совсем как раньше. Чан И так и не выучился искусству ненавидеть и обдумывать каждый шаг с расчетом на собственную выгоду. Он был по-прежнему готов принять удар на себя, чтобы спасти Цзи Юньхэ.

– Чан И, я… долго не проживу, – прохрипела Цзи Юньхэ, глядя на тритона.

Рука на спине надавила сильнее, и поток энергии хлынул в ее тело еще быстрее. Цзи Юньхэ почувствовала, что может говорить.

– Позволь мне уйти…

– Нет.

– Я не хочу напрасно расходовать время, которое мне отпущено. Хочу повидать мир. Если повезет, смогу вернуться в родные края, прильнуть к своим корням…

– Нет. Нельзя.

– Я докажу себе, что родители не зря подарили мне эту жизнь…

Похоже, они говорили на разных языках. Почти как курица с уткой. Цзи Юньхэ в изнеможении откинулась назад.

Девушка была легкой как перышко. Чан И поднял ее на руки без малейших усилий, лишь пара белоснежных прядей разметалась по сторонам. Цзи Юньхэ сомкнула веки, а глаза тритона скрыла волна серебристых волос, сквозь которую проглядывали сжатые губы. В комнате воцарилось долгое молчание.

За окном кружили крупные хлопья снега, мертвая ночная тишина наводила ужас. Чан И крепко стиснул тонкие, почти лишенные плоти руки девушки и с трудом произнес:

– Я не позволю.

Снежинки подхватили его слова, унесли далеко-далеко и уронили в безмолвный глубокий снег, где те исчезли без следа.

Когда Цзи Юньхэ проснулась, на дворе по-прежнему стояла темная ночь. В углу комнаты мерцало пламя свечи, в жаровне потрескивал отменный уголь, а за окном бушевала метель, издавая протяжный вой, хорошо знакомый жителям севера. Неизвестно, сколько жизней готовилась унести на тот свет лютая стужа морозной ночи. Однако нынче, в эпоху жестокой военной смуты, смерть от холода скорее дарила облегчение и освобождала от невыносимых жизненных тягот.