Fb2Книга: Первый шаг Некроманта | страница 6
Стоять стало неудобно, поэтому я с облегчением опустился на колени и положил артефакт перед собой. Размером с медальон, он был шарообразной формы, помещённый в кожаный мешочек с верёвками.
Убрав всё лишнее, я приступил к обряду. Пять часов непрерывной концентрации и завершающий штрих – окропить артефакт кровью. Я делал на себе надрезы миллионы раз, неужели это последний? В чёрной плёнке червоточины виднелось моё уставшее от земных забот отражение.
«Вот и всё».
Перед тем как провести лезвием по руке, я сказал, глядя сам себе в глаза.
– Живи достойно или умри!
Раз – и багряная вязкая жидкость капнула на Сумеречный Гем. А затем меня дёрнуло, как рыбу крючком, тело подкосилось. Кровь быстрым потоком рванула в новую открывшуюся червоточину, но уже размером с камень.
В мозгу промелькнуло странное сравнение, что в отличие от области вокруг сорокаметровой стены, пышущей жизнью, клочок травы, где лежал камень, вымер моментально.
«Получается, если с этой стороны смерть… то с той – жизнь?»
Крови ушло уже больше половины, и в сознании я был лишь благодаря инстинкту самосохранения: лекарские навыки сами активировали нужные руны, чтобы не умирать, но я всё равно умирал.
Тогда в последний момент в голову пришла совершенно безумная идея. В экспериментаторском порыве я поменял местами версию сознания с Эго на пустышку, предназначенную для вычислительных мощностей. Делать этого категорически нельзя, потому что назад уже не вернёшься – воли у копии нет, она лишь инструмент, как топор или молоток.
Тело моментально потеряло контроль и упало вперёд. Камень втягивал в себя ткани, мясо, кости. Из-за этого труп дрожал в конвульсиях, и в какой-то миг кончик пальца попал за смолянистый полог, и я навсегда покинул свою физическую оболочку.
* * *
– Евгения Никитишна, он опять несёт какую-то ахинею, сил моих нет, – в сердцах причитала незнакомая мне сухонькая женщина с повязанным на голове синим платком.
– Валериановый настой давала? – выкатилась её толстая подруга, трепыхаясь складками, как гармошка с жиром.
– Не пьёт, посуду побил. Буянит ирод.
– Ты про эту дрянь, что всучила мне? Как разговариваешь с архимагом Хессалии, ты, карга старая? Я тебе что скотина, тыкать мне в рот? – женщина действительно была груба и едва не сколола мне зубы кружкой, заставляя пить.
Худосочная баба наклонила голову набок, что-то разглядывая во мне.
– Плохо дело, Никитишна, зови Петра.
– Аничкова?
– Ну, какого ж ещё, не алкаша же нашего Петьку.
– Будет, будет тебе сейчас, архимаг кондовый, тьфу! И за каргу попомню… Марфу Павловну обижать, свою-то тётку, ну что за наказание-то такое? Ох…