Fb2Книга: Дом, который будет ждать. Книга 2 | страница 13
– Охотничий домик? – баронет удивлённо посмотрел на меня. – А на кого там охотиться-то? Насколько я слышал, местные звери сами на кого хочешь успешно поохотятся.
– Это твои проблемы, – равнодушно пожал плечами я, – захочешь жить – разберёшься. Хозяйку дома зовут Элизабет, Лиз… Приютить тебя или нет – решает именно она. Так что ты, если доберёшься до этого убежища, уж постарайся ей понравиться.
– Хозяйка? – на лице Реджинальда мелькнуло выражение искреннего недоумения. – Что делать женщине в этом гиблом месте?
– Это не твоё дело, – прервал я разговор, – ты отправляешься завтра. Сегодня отдыхай и набирайся сил, завтра они тебе понадобятся. Все, без остатка…
Глава 3
Реджинальд
Я стоял возле кровати и молча смотрел на разложенные на ней чистые и даже новые рубашку, жилет и брюки. После нескольких месяцев, проведённых в камере без окон, я воспринимал выделенную мне комнатушку практически как императорские покои. По ней, о счастье, можно было даже свободно ходить, а моя камера была ровно пять шагов в длину и четыре в ширину. И, главное, в комнате было окно, которое можно было распахнуть и полной грудью вдохнуть свежий летний воздух, напоённый ароматами, на которые я прежде никогда даже внимания не обращал.
Лишь оказавшись в каменном мешке, я понял, как мало ценил то, что меня окружало и казалось совершенно обыденным, не стоящим моего драгоценного внимания: солнце, траву, свежий ветер, синеву неба… Мне казалось, что самое страшное, что может со мной произойти – это смерть от случайной (или не случайной – это как повезёт) пули или удара шпагой. О нет! Теперь я знал, что может быть хуже смерти, гораздо хуже: это существование в тёмном замкнутом пространстве, куда не проникал ни единый луч солнца, а отверстие для поступления воздуха находилось под самым потолком и было вырублено так, чтобы через него не было видно ничего кроме малюсенького кусочка мрачной стены напротив.
Раз в день отодвигалась заслонка, расположенная в двери чуть над уровнем пола, и через неё просовывался поднос с более чем скромной тюремной едой. Нас кормили не для того, чтобы мы выживали, а для того, чтобы продлить агонию, в которую превратилось наше существование. Порой у меня мелькала мысль – перестать есть, чтобы ускорить приход неизбежного конца, но я почему-то продолжал держаться, загоняя пораженческие идеи в самый дальний угол сознания. И, видимо, боги оценили моё упрямство, так как однажды в мою камеру вошли двое. Я решил, что император, да припомнят ему боги на страшном суде все его прегрешения, решил, что мои проступки всё же тянут на высшую меру, и приготовился к смерти.