Книга: Волк 5: Лихие 90-е | страница 46

Бывшая общага пользовалась дурной репутацией, так что машину я решил оставить с другой стороны. Объехали здание, чтобы остановиться на другой улочке с частными домами. Прошли со Славой через пустырь, заросший полынью, отчего он тихо чихнул и прикрыл рот.

– Аллергия, – шёпотом пояснил он. – Когда цветёт, то вообще не могу, чихаю. А сейчас только когда рядом хожу.

– Тише. Если что, Слава, назад сбежим через ту половину здания, где никто не живёт. Там не должны караулить.

Ружьё я завернул в свою же куртку, с ним и шёл наперевес. Слава первым перебрался через покосившийся заборчик из некрашеных досок, принял ружьё и помог мне перелезть. У общаги был вход и с внутренней части, там сейчас курил прыщавый парень.

Он сразу поднялся, едва увидел нас, и преградил нам дорогу. Будто охранял этот вход. Выпивший, но не пьяный. Под курткой у него было что-то тяжёлое.

– Ща, Волк, сам разберусь, – Слава откашлялся. – Ну чё, Олежа, ты чё здесь забыл?

– Это ты чё здесь забыл? – сразу набычился прыщавый. – Тебя сюда не звали, ты…

– Свали.

– Думаешь, крутой? – тот чуть ли не прыгал. – Да ты знаешь, кто я…

Слава ударил коротко, без замаха, в солнечное сплетение. Прыщавый упал на колени, Слава толкнул его и уронил на землю, потом пнул ещё раз по голове.

– Думаешь, одного пацана замочил, и сразу крутым стал? – тихим угрожающим тоном спросил он. – Ошибаешься. Я таких, как ты, наколотил пачку, даже со счёта сбился.

Прыщавый больше не возникал, а путь был свободен. Мы вошли в помещение, которое раньше было кухней. Газовые плитки заросли жиром и грязью, красные баллоны стояли в стороне, под ногами валялись окурки и пустые бутылки.

– Этот лох недавно пацана завалил на хлебозаводе, – сказал Слава, показывая назад. – И теперь считает себя крутым мокрушником. А там вообще стрёмная история вышла, ни за что парня хлопнули.

– Это которого при ограблении магазина убили?

– Ага, – равнодушно сказал Слава. – Теперь понтуется, что его на рынок берут, в богатовскую бригаду. Увижу ещё раз сегодня, замочу сам.

Мы вошли в узкий коридор. Внутри орал магнитофон, что-то иностранное, а из другой комнаты доносился Губин, «Ночь». Из одной комнаты раздавался женский смех, из другой стоны. Где-то шырялись наркоманы или бухали мутные типы. Мы заглядывали в те двери, которые были не заперты. По сути, это притон для одной из группировок. Пивзавод или рынок, скорее последние, в округе были их точки.

Женю нашли быстро. В большой комнате стоял грязный раскладной стол, заставленный бутылками с пивом и водкой, тарелками с засохшей колбасой и хлебом. Повсюду валялись окурки и пивные банки, в углу стояла солдатская кровать, на которой были разбросаны вещи.