Fb2Книга: Вендетта. Часть II. Том VII | страница 26
Его манера эпатировать публику приобрела здесь совершенно нездоровые формы. Казалось, Демидов наслаждается тем эффектом, который производит на изумленную публику, разыскивая все новые и новые способы развеселить самого себя. Но, пока его выходки не слишком выходили за рамки приличий, Бестужев не предпринимал никаких мер, хотя мог бы уже давно отписать Ушакову, чтобы тот передал весточку государю. Вот уж кто мог найти укорот на всех Демидовых, так это Пётр. Если уж Прокофий Акинифиевич от одного упоминания имя государя всуе бледнел и призывался к порядку, то даже интересно, как на него подействовало бы собственноручно написанное письмо?
– Да, уезжаю, Михаил Петрович. Государь Пётр Фёдорович отписался, желает, чтобы я в благословенную Италию перебирался и начинал там обустраиваться. – Без всякого ёрничества ответил Демидов. – Дом этот, да и тот, что в Уэссексе казне отписаны. Для наших людей. Чтобы было где перебиваться, когда в Лондон будут наведываться. Мальчишки обучение закончили, и я их с дядьками обратно отправил уже.
– А в телегах под двойным дном станки разобранные? – Бестужев усмехнулся, а Демидов неопределенно пожал плечами. – Англичане же не продают их, пуще сокровищ каких стерегут.
– Фи, – Демидов даже скривился. – Михаил Петрович, ты как ребёнок, право слово. Нет такой вещи, которую нельзя было бы купить за деньги. А англичане столь отзывчивые люди на самом деле, – Прокофий Акинифиевич возвёл взгляд к потолку. – Они никак не могли пройти мимо моего желания приобрести эти станочки исключительно для собственных нужд. А то, что это мое желание не могло осуществиться из-за какого-то дурацкого указа, вызывало во мне столь сильные муки и страдания, что нашлись добрые люди, которые меня от этих мук избавили.
– Ну и жук ты, Прокофий Акинифиевич, – покачал головой Бестужев. – Но, дай Бог, станки приедут в целости в Петербург.
– Да, сначала в Ораниенбаум, там у государя какие-то специальные мануфактуры строятся, где будут обучаться на этих станках, сначала мастера, которые станки делать потом будут, ну а потом все остальные, которые будут на них работать. Может быть, даже что-нибудь новое придумают, пока собирать будут. Мне то уже неведомо и знать мне про то не хочется. – Прокофий Акинифиевич поправил парик, который в глубине души ненавидел, и от которого мечтал избавиться, как только достигнет благословенной Флоренции. – Ну а вы, когда на родину хотите, Михаил Петрович?
– Как только пойму, мои цели здесь все выполнены, – Бестужев скупо улыбнулся. – Картерет что-то колеблется. Никак не может поверить в мою искренность. – Он даже зубами скрипнул от досады.