Книга: Александровские Кадеты. Смута. Том 2 | страница 57

Многие сами шли к нам с безыскусными рассказами, что, мол, «сперва-то ничего было, обрадовались многие – свобода настанет, а потом-то, охти, что потом-то началось: ни купить, ни продать!.. Батюшку нашего увезли куды-то. Чека и увезла – за пропаганду, грили». Фёдор не удержался, бросил жалобщикам прямо в лоб, что, дескать, хата, которая с краю, первая и гореть начинает. Чему, мол, радовались – вракам, что Государь отрёкся?! Не отрекался он. Какая вам «свобода»? От чего свобода? Ну, попробовали с вэ-че-ка пожить, сильно понравилось?!

Фёдора даже Две Мишени пришёл успокаивать. Людям, сказал, надо объяснять и растолковывать. В чём у большевиков сила? В лозунгах, простых и понятных. А что жизнь им не соответствует – так это «происки врагов». Ещё проще, ещё понятнее. Так что пусть их, Федя, сказал полковник (на самом-то деле генерал-майор, но погон генеральских ни за что так и не надевает). Вот мы пришли, торговлю разрешили, деньги у нас настоящие, из столицы вывезенным золотом подкреплённые. Реформа земельная уже объявлена; на заводах – рабочее законодательство, восьмичасовой рабочий день, а больше – только за особую плату, полуторную. Ничего, Фёдор, придут люди ещё в себя, очнутся от красного дурмана…

Хорошо говорил Две Мишени, да только я думаю – не всё так легко и просто. Многим нравилось даже, когда всем поровну, а главное – «богатеев бить!». И против нас – красных впятеро больше. Тут голову поистине сломать надо, пока поймёшь, как же с этакой силищей справляться. Потому что если не справимся – то кончим, как те…»

Федя Солонов снисходительно взглянул на склонившегося со своим дневником Петю. Ладно уж, пусть пишет. Когда мы победим, для истории пригодится.

Когда мы победим. Если мы победим.

Городок, где они остановились, был, казалось, неотличим от множества таких же, широко разбросанных по великой Руси: главная улица с добротными каменными домами, от рынка до собора, зелень садов, упирающиеся в речной косогор огороды и выгоны, пара трактиров, постоялый двор, гостиница, школа да фельдшерский пункт. На окраинах – маслобойный заводик, мельница, а подле церкви – заросшее сиренью кладбище, лучшее место для свиданий, по мнению Севки Воротникова.

Мало осталось «стрелков-отличников», и прапорщик Солонов набрал новую команду. Уже не Две Мишени – он сам занимался с нею, и не только стрельбой, но и тактикой, «тактикой снайперских пар», как он сам это называл. Александровцы удивлялись странному названию, но лишних вопросов не задавали.

Они просто радовались лету и внезапной тишине, и светлым платьям девушек, и лукавым их взглядам, и колокольному звону, что плыл над городком и заречными лугами, и пузатому самовару в трактире, и свежему хлебу, что зимой и весной «утаили, не дали вывезти аспидам!».