Книга: Последние часы. Книга III. Терновая цепь | страница 66

Опершись на локоть, девушка потянулась к кувшину с водой, стоявшему на ночном столике. Над ним висела узкая деревянная полка, и Ариадна нечаянно задела ее рукавом. Какой-то предмет упал рядом с кувшином. Присмотревшись, Ариадна с удивлением обнаружила, что это куколка, совсем маленькая, не больше ладони. Она взяла куклу в руки; никогда бы не подумала, что Анна в детстве играла в куклы. Таких кукол часто сажали в домики – у нее была белая фарфоровая голова и туловище, набитое ватой. Точнее, у него. Кукла изображала джентльмена. К нему обычно прилагалась куколка-жена и крошечный фарфоровый младенец в миниатюрной колыбели.

Когда Ариадна была маленькой, у нее был кукольный дом с похожими обитателями: мужчины в нем ничем не отличались от женщин, если не считать искусно сшитых костюмчиков. Ариадна представила себе Анну с фигуркой, одетой в аккуратный полосатый пиджак и цилиндр. Возможно, в воображении девушки именно эта кукла была хозяйкой дома, только в одежде, которую предпочитала сама Анна; а возможно, куколка была беспутной представительницей богемы и писала стихи микроскопической ручкой в тетради размером с ноготь.

Девушка улыбнулась и осторожно посадила куклу обратно на полку. Детская игрушка напомнила ей о том, что она впервые очутилась в доме Анны, среди ее вещей. О том, что даже если Анна для нее потеряна, то она сама ступила на тропу, ведущую к независимости, которую ее подруга выбрала несколько лет назад. Настала очередь Ариадны получить свободу, сохранить ее и выбирать, как ею распоряжаться. Она свернулась под одеялом и закрыла глаза.

От дома Томаса до площади Корнуолл-гарденс было довольно далеко – не меньше сорока пяти минут ходу, даже час, если по дороге останавливаться и любоваться парком. Но Томас не жаловался. Выдался безоблачный день, редкий для зимнего Лондона. Похолодало, но воздух был чистым и прозрачным, и в ярком солнечном свете выделялась каждая деталь городского пейзажа, от цветастых реклам на стенках омнибусов до неугомонных серо-коричневых воробьев, чьи тени метались по белоснежным сугробам.

«Тени неугомонных серо-коричневых воробьев на белоснежных сугробах, – подумал он. – Томас, ты выражаешься как идиот». Пропади все пропадом. Что подумает Алистер, если он появится на пороге дома на Корнуолл-гарденс с глупой ухмылкой и начнет бормотать какой-то вздор насчет птичек? Захлопнет дверь у него перед носом, да и все. К сожалению, даже эти здравые рассуждения не могли испортить Томасу настроения. Мысли безостановочно крутились в голове, обгоняя друг друга; нужно было срочно вернуться к началу, чтобы привести их в порядок.