Книга: Изгой | страница 41

Весь остаток урока Лоусон продолжает прощупывать границы того, что мистер Гудвин стерпит, прежде чем выпадет в осадок или вышвырнет его за дверь. К моменту, когда урок, наконец, заканчивается, мне уже начинает казаться, что мы все просто невольные наблюдатели какой-то странной интимной прелюдии.

Позже, в конце дня, мы выходим из класса истории, и Фенн комкает в кулаке описание эссе и выкидывает за плечо.

– Бред какой-то. Кто задает писанину в первый же день?

Десять глав и две тысячи слов к пятнице. Как будто у нас других уроков нет.

– Садист, – отвечаю я, перекидывая лямку подаренной Сендовером сумки на другое плечо. – И чем им не угодили рюкзаки? Почему я должен таскать дамскую сумочку? Все они тут гребаные садисты. – Я трясу головой. – Увидимся в комнате.

– Чего? Хрена с два. – Фенн хватает меня за мою мужедамскую сумку, когда я пытаюсь свалить. – Пойдешь со мной.

– Куда?

– У меня тренировка по футболу. А ты там потусишь.

– Типа, посижу на трибуне с девчонками и фанатами? Ага, щас.

Мы выходим с задней стороны здания, где я еще не успел ничего изучить. Огромные старые деревья отбрасывают тень на лужайку и кирпичные дорожки, ведущие к целому комплексу спортплощадок. Даже в тени гигантских дубов все равно жарче, чем под капотом тюнингованной машины, и мои носки уже насквозь промокли от пота. Я стаскиваю с себя пиджак и срываю галстук. Фенн качает головой, заранее зная, что я опять буду мучиться с ним с утра.

– Так. Ладно. Стой, – приказывает он. – Стой, говорю. Нам надо поговорить.

Я давлю вздох.

– Точно надо?

– Да, – говорит он, скрещивая руки на груди.

– Какая же ты королева драмы. Ну, валяй.

– Ты симпатичный парень, – начинает он.

– Ты что, ко мне подкатываешь?

– Мечтай.

Вздох у меня таки вырывается.

– Я констатирую факт, ты симпатичный, а значит, у тебя нет причины быть таким ленивым, безынициативным, антисоциальным мудаком. Ты бы мог цеплять цыпочек направо и налево, если бы приложил усилия. Эти твои худи и рваные джинсы? Я понимаю. Весь такой из себя бунтарь. Но мне надо поддерживать репутацию…

– А, так все дело в тебе? – сухо перебиваю его я.

– Ну конечно же дело во мне! – Он звучит устало. – Я не могу быть братом странного затворника. Ладно еще, если бы ты был уродом, тогда все бы смотрели на твою недружелюбную морду и думали, что ты один, поскольку это я не хочу иметь дел с тобой. Понимаешь?

– Не особо.

– Но нет же, тебе надо быть гребаным красавцем. И теперь все качают головами и думают: и почему же этот парень не хочет водиться с Бишопом? Иди ты на хрен, Ремингтон, вот что. Не в мою смену. Ты развалишься, что ли, если хоть немного пошевелишься?