Книга: Снова в школу. Том 2 | страница 32

– Всего лишь об его перспективах остаться в этом доме, который для нас с ним уже стал родным…

– Нет, – я остановился напротив Гаврилы, чувствуя, что эти мои родственнички настолько выводят меня из себя, что во мне начинает непроизвольно призываться дар. Дядюшка, видя, как загораются мои глаза, отшатнулся. Похоже, что у него самого, да и у Юрчика с даром слабовато. Может быть поэтому их и попросили Грачевы не мозолить глаза в клане? Ну а что, когда я читал про устройство этого мира, то нашел весьма интересную статью, в которой было проведено сравнение между нашими кланами и кланами Японской империи.

Например, там, принадлежность к какому-либо клану определялось наличием дара. Нет дара – гуляй. Прослойка «вольных» в Японской империи чрезвычайно велика, и в ней нет ни одного одаренного. Это низший слой общества. Они не могут ничего добиться в жизни, их просто не пускают наверх. Удел «вольных» быть обслугой. Странно, что там все еще нет никакого намека на бунт, потому что вряд ли такое положение дел многим нравится.

С другой стороны, у нас вот, например, целые кланы вполне процветают, во главе которых стоят неодаренные. Но тут мы, и под «мы» я имею в виду старую аристократию, сами виноваты. Так что не на кого пенять.

А вот Грачевы, может быть, захотели уподобиться японцам, и попросили освободить помещения паршивых овец. Или я себя накручиваю? Хотя, Василий, отец Юрчика, должен быть в крематории. Можно будет у него и спросить.

Обогнув застывшего дядюшку, я спустился по лестнице вниз и уже спустя минуту ехал в лимузине в маленькую семейную часовню, с клановым крематорием.

Вообще в этом мире было весьма интересно представлено с кладбищами – их попросту не было. У каждого клана существовало специально отведенное место с часовней, ритуальным залом, в котором можно было попрощаться с покойным, большой поминальной залой, камерой крематория и, так называемой, усыпальницей, где в нишах за памятными досками располагались вазы с прахом.

В те времена, когда крематориев еще не было, покойных просто сжигали на кострах на специальном дворике. Да и сейчас именно я поднесу символический факел к газовой камере, чтобы запалить поминальный костер. Прах к праху, как говорится.

Как бы Эльза не относилась ко мне, церемонию она действительно обставила по первому разряду. Мама лежала в прощальной зале, как живая. С помощью специальных чар, маги смерти слегка притормозили естественное разложение тела.

Согласно протоколу, я прощался последним. Долго стоял, глядя на родное лицо, потом наклонился и поцеловал ее в лоб. Не знаю, принято тут это или нет, но в этот момент мне было плевать на все условности.