Книга: Небесная собака. Спасение души несчастного. Том 1 | страница 70

Его приметили слуги, и тут же раздались изумленные охи.

– Вот видите… – Го Бохай, не скрывая улыбки, подошел к двери и, перед тем как войти, попросил: – Не стойте здесь, я скоро приведу господина в приемный зал.

Слуг и убеждать не нужно было: не поднимая глаз, они растворились в своих заботах. А госпожа даже не успела ничего промолвить, как двери перед ее лицом захлопнулись.

Го Бохай тихо вошел и внезапно понял, что давно не заглядывал к ученику. Юноша чаще всего приходил в покои наставника, нежели приглашал к себе. Окинув комнату взглядом, Го Бохай счел ее обстановку восхитительной, но далеко не примерной.

Покои молодого господина были в два раза больше его собственных и вместо одной комнаты, как у наставника, состояли из двух: комнаты для приема и спальни, которая была скрыта за длинным шелковым пологом алого цвета, так что не совсем было ясно, есть ли за ним кто-то. В комнате для приема у стены стоял большой открытый шкаф, который всем своим видом кричал: приберитесь здесь! В нем небрежно были распиханы книги, развернутые свитки свисали по краям полок, а прямо перед шкафом горкой валялись письма и рваная бумага.

В другой стороне комнаты стоял цвета темного нефрита письменный стол, заваленный пожелтевшими томами и исписанными листами, которые, по-видимому, уже не вмещали переполненные полки. Го Бохай, немного прищурившись, взглянул на его поверхность: ученик, похоже, что-то недавно писал и второпях опрокинул емкость с тушью, из-за чего все, что там лежало, окрасилось в глубокий черный цвет.

В этой комнате был не то что бардак, а царил сущий хаос, из-за чего Го Бохай с ужасом подумал: «Слуги здесь совсем не прибираются?»

У перегородок, разделявших спальню и комнату для приема, стояли две большие изысканные вазы из голубого фарфора. Только вот утонченная работа мастера не интересовала наследника: из одной вазы торчал отцовский меч, который У Чан будто хотел в ней спрятать, а на другой и вовсе красовалась трещина от слабого удара.

Го Бохай подошел к красным полотнам, за которыми должен был отдыхать У Чан, и остановился. Он провел рукой по первому ряду тонких тканей – а всего их было около десяти, – отодвинул их в сторону и увидел еле заметный, размытый силуэт лежащего на большой постели, застеленной такими же, только более плотными алыми шелками. Фигура юноши шевельнулась, и, не желая его потревожить, Го Бохай отдернул руку.

Особого смысла звать ученика по имени не было, да и наставник знал, как сложно его разбудить. Убеждался в этом Го Бохай не единожды: у наследника не сон, а настоящая зимняя медвежья спячка. Ни словами, ни действиями до него не достучаться, можно лишь смиренно ждать, когда наследник сам пробудится. Однажды у господина Го почти вышло разбудить этого «медвежонка», когда тот уснул за изучением книг в покоях наставника. Но даже тогда все усилия растолкать воспитанника ото сна не увенчались особым успехом: тот лишь приоткрыл глаза и принялся разговаривать с учителем, продолжая видеть сон, – именно в такие моменты добиться чего-либо внятного от У Чана было попросту невозможно.