Книга: Егерь императрицы. Гвардия, вперёд! | страница 11

– Может, они у тебя, Алексей, по звуку даже различают, какое именно ружьё там было в этом чехле? – усмехнулся командир драгун. – Фузея, кавалерийский карабин или, скажем, тот же нарезной штуцер?

– Александр Карлович, в десяти шагах от тебя лошадь со сбитой на одном копыте подковой пройдёт, ты различишь, что у неё не так? – задал вопрос командиру драгун Егоров.

– Конечно различу! – воскликнул тот. – Я и с гораздо большего расстояния и даже с закрытыми глазами, на слух, и на какой ноге она сбита, тоже весьма уверенно скажу, – заявил Остен-Дризен. – Так я ведь как-никак есть потомственный кавалерист, и скоро уже три десятка лет сам в седле!

– Ну вот, а мои егеря ни на минуту из рук свои ружья не выпускают, спят, едят, живут они с ними! – воскликнул Алексей. – Как часть самого стрелка их штуцера или фузеи для них становятся. Так что я своему капралу верю, и для меня теперь становится интересно – зачем же им вести сюда оружие скрытно в чехлах, когда у них и так оно уже при себе было? Понятно, что в дороге всякое может случиться, оттого и фузеи у них при себе. А что же тогда всё-таки там упаковано было?

– Да-а, вот и мне очень интересно, – постукивая пальцами по столешнице, проговорил негромко фон Оффенберг. – А ещё интереснее через два дня будет, когда посольский поезд начнёт собираться в Яссы. Хотел было я попытаться уговорить светлейшего чуть задержаться с его отъездом, но он непреклонен. Говорит – сначала парад и на следующий день после него отправка безо всякой задержки. Нельзя, дескать, туркам время давать. Нужно их скорее дожимать, тем более вот-вот сюда весть о победе Ушакова на море подойдёт. Так что, господа, времени у нас мало, давайте вместе думать, какие опасности грозят нам в нашем деле и что мы можем с этим поделать.

До полуночи, а в каких подразделениях и до самого утра, готовились войска к предстоящему действу. Солдаты штопали стиранные мундиры, чистили до блеска сапоги и потом смазывали их салом – «чтобы морду было видно в носке». Вохрили кожу амуниции земляной краской. Натирали толчёным кирпичом и мелом пуговицы и пряжки – «чтобы на солнце огнём горели!» Стригли и брили друг друга по очереди. А ведь была ещё и забота обиходить всё своё оружие, как огнестрельное, так и холодное. Кавалерии надлежало прибрать лошадей, барабанщикам и трубачам – свои инструменты, а помимо всего этого ещё и о господах офицерах следовало позаботиться, ибо им самим это совсем не с руки было. У них ведь и своих забот хватало: смотреть, дабы их нижние чины дурью не страдали, а серьёзно бы к главному войсковому действу готовились. А главное военное действо, оно какое? Война? Не-е, война это само собой, это как караул стоять, как кашу варить или как ретраншемент копать. Это как сама жизнь солдатская, долгая она или короткая, как уж тебе господь положит. Главное же военное действо – это парад. Когда на короткий миг твоего лица взгляд самого большого военного начальника коснётся, а может, даже и вовсе не коснётся, но уж твой-то плутонг, роту или эскадрон он непременно увидит. И скажет эдак стоящему по соседству генералу: «А хорошо же гренадёры наши топают, ажно земля от их шага трясётся! Добрый, справный полк!»