Книга: Приключения Буратино. Сборник | страница 71

– Орит, милая, ты поняла, что я сказал тебе? Ну… когда мы… – он замялся.

– О чем ты, медвежонок? – нахмурила она лоб.

Урсус пробормотал обиженно:

– Ты серьезно?.. Ты не обратила внимания?

Она улыбнулась и поцеловала его, он ответил с юношеской готовностью. Она принялась отбиваться и отбившись сказала:

– Конечно, я тебя услышала. Просто дразнюсь. Я тоже люблю тебя.

– Тоже? Как ты легко к этому относишься… Для тебя это пустяки?

– А по-твоему, я должна быть серьезной? – удивилась Орит.

– Ну конечно… – сказал Урсус уже не так уверенно.

– Хорошо, – она села и сделала серьезную мину. – Я отдаю за возможность видеть тебя бешенные деньги этому твоему лысому кровопийце Берцелиусу. На них уже можно было бы купить пару молодых, здоровых негров для утех, но я предпочитаю тебя. Разве это не любовь?

Он совершенно обалдел от этого аргумента и гневно уставился на нее. Она заливисто засмеялась.

– Ну-ну. Не смотри так, медвежонок. Я так и знала, что ты влюбишься. В меня невозможно не влюбиться… – она приняла соблазнительную позу.

– Это точно! – он поймал и поцеловал ее руку. – И все-таки?

– Что «все-таки»? – она как будто забыла предмет разговора. – А… Почему я несерьезно? Потому что это хорошая новость. Как еще я должна к ней относиться? Вот если бы ты сказал, что тебе больно мочиться после ночи со мной, тогда бы я отнеслась к этой новости серьезно. Но ты сказал, что любишь – мне легко и весело от этого…

Он схватил подушку и принялся лупить ею Орит, та завизжала, но не слишком громко, чтобы не напугать охрану.

После он подумал, что, в каком-то смысле, она права. Зачем усложнять? Зачем делать сложным то, что проще простого? Но ее реакция не перестала казаться ему странной. Он был уверен, что какой бы менталитет ни был у человека, даже древнесамаритянский – все равно момент признания, когда выясняется, что предмет его любви отвечает взаимностью – это очень серьезный момент, способный вызвать скорее слезы радости, но никак не смех…

В другой раз на волне адреналина после очередной любовной феерии он сказал:

– Возможно, этот мир мне и мерещится, но чувства – не иллюзия. Я понимаю, звучит как бред… Пусть этот мир эфемерен, но мне не нужен тот, другой, где нет тебя! Никогда там, наяву, я не испытывал ничего подобного. Орит, с тобой я в первый раз в жизни счастлив по-настоящему!

На седьмой день игр, перед ежевечерним застольем, Урсуса пригласил к себе Агмон. Оказалось, что у него отдельная комната с двумя большими окнами, выходящими на море.

– Хорошо у тебя, – завистливо произнес Урсус. У него, как у восходящей звезды, тоже была отдельная комната, но ей было далеко до этой. В его келью вмещалось только самое необходимое, а единственное оконце выходило во двор.