Книга: Любовь Феникса | страница 16

И в банке с красивой эмблемой,

Где акция долго цвела.

Хорошая девочка Леся

Кредит беспроцентный взяла.

Я проснулась на чем-то дьявольски твердом и колючем, со стоном переворачиваясь на бок. Как будто вчера я съела пакет печенья в один присест прямо в кровати, а потом всю ночь занималась йогой на хлебных крошках. Мне срочно требовалась стая голодных воробьев, дабы облегчить мои мучения… Я со стоном перевернулась на другой бок. В углу мелькала чья-то тень.

– Эй! – возмутилась я от неожиданности, пытаясь привстать. Место было незнакомое. С каких это пор мне снятся столь реалистичные сны?

Тень замерла в углу. Я вздрогнула. Тень метнулась к двери, унося с собой … стул…

У меня во сне украли стул. Я вздохнула, закрыла глаза, пытаясь представить себе что-нибудь приятное. Я почувствовала ветерок возле моего лица и снова открыла глаза. Это как надо устать, чтобы попытаться спать во сне?

Чья-то рука проверила, сплю ли я или нет, чтобы попытаться выдернуть у меня из рук увесистый мешок. Я даже не заметила его, когда проснулась. Мешок порвался, тень метнулась в сторону двери, а на пол со звоном выкатились золотые монеты, которые тень начала лихорадочно собирать. Отличное начало. Даже во сне я не хотела расставаться с кровно заработанными, поэтому вскочила на ноги, едва завидев, как тень метнулась к двери и хлопнула ею со всей силы. Дверь была открыта настежь. На двери было несколько странных символов, я даже растерялась не понимая, что они означают. Ни замка, ни щеколды, ни замочной скважины не было. Отлично, просто чудесно! Я дотронулась до одного символа, дверь закрылась. Я подергала ручку и поняла, что открыть ее не могу.

Комната представляла кошмар проектировщика. Волосы встали дыбом, но не полностью, а все потому, что уперлись в потолок. Еще немного, и мне бы пришлось склониться в вынужденном поклоне перед этим убожеством.

Судя по висящей на веревке сухой и ветхой простыне, я – еще та хозяюшка. Под кроватью, которая представляла собой деревянный щит с соломенным матрасом, стоящий на ножках из плесневелых книг, спрятался ушат, на донце которого сиротливо лежал ковшик. Треснутый горшок с отбитой ручкой намекал на то, что я должна быть как минимум снайпером, чтобы попадать в него. Ожог на руке горел так, что я старалась лишний раз не шевелить конечностью. Очертания возле стены напоминали стол с рассохшимся стулом, вокруг и на которых лежали потрепанные книги. Было такое чувство, что школьники десятилетиями на них спускались с горки, били друг – друга по голове, проливали на них все, что только можно пролить, а потом бросили в пыльный угол до худших экзаменационных времен.