Книга: Любовь Феникса | страница 43

Я считала в столбик сумму покупки, отгибая бирки с ценниками и вспоминая принципы сложения без калькулятора. Складывать в столбик, записывая промежуточный результат и проверяя его по нескольку раз, было непривычно. Где-то открывала коньяк моя математичка, воздев руки к небу. Посмотрев на меня колючим взглядом сквозь роговую оправу хищных очков, она мысленно припомнила мне тот день, когда я надменно заявила про то, что люди изобрели калькулятор не просто так.

– Пакетик нужен? Карточка есть? – устало спросила я, подражая равнодушной интонации любой кассирши, мельком взглянувшей на десятиметровую очередь с телегами.

В ответ послышалось задумчивое «нет».

– С вас четыреста двадцать один рубль, – подавляя улыбку и придавая голосу все то же раздраженное равнодушие. – Вы в акции участвуете? Фишки собираете? У нас розыгрыш путевки.

Тишина. Есть две категории работников. Те, кто сидят на стуле ровно, и те, кто сидят на проценте от продаж. В данном случае я просто стою. В сторонке. Ставка – фиксированная, мотивация – нулевая, так что берите фонарь, идите в лес и ищите там мое рвение и старание.

– Рассчитываться как будете? Безналом? – гнусным и грустным голосом профессиональной «пи-пи-пакетик надо?» женщины, поинтересовалась я, проверяя калькуляцию. При всем уважении к таблице умножения, я предпочитала пользоваться обычным сложением.

– А нала нет? – машинально спросил Феникс, рассматривая какую-то пузатую склянку с зеленым содержимым. Пребывал он в состоянии крайней задумчивости, изредка поджимая губы и одаривая меня таким взглядом, после которого не отмоешься с лучшим гелем для душа.

– «А налом» мы не принимаем. Только наличными, – заявила я, глядя на покупки и стягивая углы рта в бантик, чтобы не выдать предательскую улыбку от сиюминутного прозрения.

Я бросила взгляд на него взгляд, который бросают все великие сериальные детективы, внезапно прозревая за пятнадцать минут до конца серии. Сомнения? Нет, что вы! Это именно тот самый случай, когда узнаешь соотечественника за границей по каким-то мимолетным необъяснимым движениям. Не всегда это будет попытка перебежать шестиполосный автобан в десяти метрах от подземного перехода с криками на родном и могучем: «Ой, мать твою! Сейчас задавит!». Скорее, это на уровне интуиции.

Я посмотрела в глаза, в которых было написано: «Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. Провал молчал, как мог. Мог только что уронил что-то в подсобке!».

В голове заиграла музыка из кинофильма «Семнадцать мгновений весны», перед глазами прокрутилась пленка, застыв на том месте, где Радистка Кэт прижимает к себе двух детей.