Fb2Книга: Ты моя, Пушинка! | страница 4
И все же, я затеяла свою игру, от которой не буду отступать. Осталось найти в себе силы доиграть роль до конца. Отомстить и забыть. Уйти окончательно из жизни Чернышова. Закрыть гештальт.
– А давай сменим правила игры, – сделала шаг на встречу и схватила его за галстук, дернула на себя. – Сегодня ты будешь подчиняться, – прошептала на ушко и чуть прикусила мочку, ощутила сразу тот самый вожделенный трепет в его теле, – а я сделаю абсолютно все, чтобы угодить тебе. Раздевайся.
В тот же миг оттолкнула его двумя ладонями, мужчина аж воздухом подавился.
О, да ладно? Неужели уговорить Даниила так просто? Без лишних слов он рывком рванул на себе рубашку, что аж пуговицы рассыпались по полу. Так нетерпеливо, будто зеленый мальчуган в этом деле. Затем штаны и боксеры. Даже носки снял, как мило. Я не знаю, что именно завело мужчину, но его член уже стоял, будто по щелчку пальцев. Старалась не глазеть на него, однако величина поражала даже самую жаркую ночную фантазию. Большой, толстый, с вздутыми венами. Идеальный для героя-любовника.
– Нравится то, что видишь? Уже представляешь, как будешь сосать и давиться моим членом? – самодовольная ухмылка отразилась на его лице, а глаза засветились ярко, как фонари на неосвещенной дороге.
Я едва не скривилась, колкость вертелась заводным танцем на языке для нахального самца. Но, вместо этого, снова натянула милую улыбочку, показывая, что готова на все, и даже сделать горловой минет.
– Мечтаю об этом, – я облизнулась и томно вздохнула. – Давай-ка мы тебя, для начала, пристегнем.
Кровь вскипела в жилах, ведь роль обольстительницы не приносила мне удовольствие. Но жажда мести продолжала толкать вперед, я действовала на чистом адреналине. Чернышев поддался без уговоров, улегся на кровать и сам поднял руки к кованному изголовью. Ему, видимо, не терпелось ощутить на своем члене мои губы, поэтому выполнял приказы безоговорочно. Неужели для него не унизительно подчиняться? Какой он тогда, к черту, доминант, если зависим от минета? От Чернышева искрило похотью, как от оголенных проводов. Язык тела и каменный стояк были тому подтверждением.
Я схватила с тумбочки железные наручники, а затем грубо оседлала Даниила. Думала сделать это более игриво, но мне поскорее хотелось все закончить и уйти. Этот цирк начинал сильно утомлять. А еще я боялась выдать себя. Свое явное отвращение, ведь в глазах, где-то в их глубине, ну точно должна плескаться брезгливость. Чернышов, видимо, из-за похоти и подернутых дымкой омутов вообще ничего не замечал вокруг.