Книга: Позывной «Курсант» | страница 3

– Ничего. Просто оденьтесь и поедем. Товарищ Разинков, помоги Марине Леонидовне.

– Не надо! Помогать не надо… – Мама идет в сторону шкафа.

Я больше не вижу ее. Шкаф стоит в дальнем углу. Вторые сапоги топают следом за ней. Устрашающе топают.

– Я же сказала, не надо помогать! – Мама говорит все громче. Она сильно нервничает.

– Дык малость придержу вещички… – Второй голос мне тоже не нравится. Он… хриплый, неприятный и какой-то лающий. Словно злой пес гавкает.

– Не надо ничего держать! Уберите руки! – Мама уже не просто нервничает, она выкрикивает слова, будто вот-вот заплачет.

Мне становится по-настоящему страшно. Никогда не слышал, чтоб мама так разговаривала. Вообще никогда. Ни разу.

Меня охватывает оцепенение! Наверное, я и правда в сказке. Поэтому не могу пошевелить даже пальцами!

Я слышу звук какой-то возни, потом что-то падает на пол. Но негромко. Я бы мог подумать, будто уронили ворох вещей. Стука или грохота нет. Есть только шелест ткани.

– Это… часы Сережи. Откуда они у Вас? У Вас, вот – на руке!

– Дык… ну… Не надо, гражданочка! Не надо хватать власть при исполнении за руки. И часы… Что часы? Похожие просто… – Хриплый голос неуверенно оправдывается.

– Нет похожих… – Мамины шаги теперь двигаются к выходу из комнаты. Медленно. Я понимаю это по тому, как они отдаляются от шкафа. – Нет похожих часов. Он приобрел их в Берлине… Потому и приобрёл. Единственный экземпляр.

– Разинков, держи! – Кричит вдруг первый голос.

Я пытаюсь понять, кого? Кого надо держать?! Не видно ничего через щелочку. Только все тот же, накрытый в честь дня рождения, стол. Снова раздается грохот, на этот раз гораздо сильнее. Будто упал стул или сразу два стула.

– Вот сука! – Ругается хриплый голос. Он злой, но немного удивленный. – Укусила! Укусила, тварь! Вот тебе – интеллигенты хреновы. Ах, ты…

Мне становится совсем страшно. Потому что я слышу шлепок. Громкий. Словно кого-то ударили по лицу.

И мама больше не говорит, она мычит. Такое чувство, будто ей заклеили рот.

– Да что ж ты… дрянь! – Продолжает ругаться Хриплый.

Еще один звук удара. Глухой. И одновременно с ним – короткий мамин крик.

– Ты… етишкин корень! Разинков! Ты зачем ее об угол… – Первый голос злится. На маму, на вторые сапоги. На всех. – Твою ж дивизию… Смотри, дышит? Дышит, спрашиваю?!

– Товарищ Ляпин, ну, ты видел же? Она побёгла к выходу. На улицу хотела, точно говорю. И гляди, дрянь, укусила…

– Ты на кой ляд часы его напялил, Разинков? Не терпится?

– Дык ему-то они уже не понадобятся… Зачем часы на том свете?

– Не понадобятся… – Первый голос повторяет за Хриплым с ехидной интонацией. Передразнивает. – Тебе тоже не понадобятся теперь. Отправишься за их бывшим владельцем, если узнают о причине сорвавшейся операции. Баба нам нужна была живой. Кретин… Поднимай её! Надеюсь, не сдохла контра…