Книга: Комплект книг: Наука о сексе. Универсальные правила / Мужчина и женщина. Универсальные правила / Не надо пофигизма | страница 47

Впрочем, причины такого отношения к женщинам «в теле», кроются, скорее всего, не в удовольствии, хотя такая версия более романтична, а в способности дать большое и жизнеспособное потомство. Как известно, в средние века, когда из десятка малышей до взрослых лет доживали лишь считанные единицы, такое качество ценилось чрезвычайно высоко. Ведь взрослые дети – кормильцы своих пожилых родителей, государственные пенсии, как вы понимаете, тогда еще не были предусмотрены. Вот, собственно, и вся подоплека эстетических идеалов – немного меркантильно, но зато оправданно.

Эта тенденция, преобладавшая тогда в оценке женской «красоты», была настолько выражена, что даже если женщина, по какой-либо причине, не была в данный конкретный момент беременна, то она носила платье с подкладкой, имитирующей беременность. Только так можно было понравиться мужчине средневековья! Надо сказать, что психологи-эволюционисты и по сию пору уверены в том, что мужчина не может не восхищаться пышным бюстом, тонкой талией и широкими бедрами – признаками хорошей репродуктивной способности. Видимо, они прозевали показы Calvin Klein…

Но вот заканчивается XVI век и на сцену выходит эпоха барокко с ее стремлением к филигранной пышности и величию, барокко, постепенно уводящее нас из реальности в мир фантазии и иллюзии. Подходит к концу век XVII, и вот уже барокко трансформируется в утонченное рококо. Рококо приносит с собой изящество, грациозность, декоративность, прихотливость – это мир фантазии, интимности и исключительного комфорта. Вся атмосфера проникнута эротическим томлением, нежным и чувственным сладострастием, постоянным желанием удовольствия…

Легко догадаться, какими стали в эту эпоху идеалы мужской и женской красоты. От прежних кумиров не осталось и следа. Период абсолютизма можно назвать дедушкой современного нам унисекса. Художники и литераторы предпринимают все возможные попытки, чтобы устранить грань, разделяющую образы мужчины и женщины. Воплощением времени становится бесполое существо, стремящееся к удовольствию. Историк Архенхольц, запечатлевший для нас XVIII век, раздраженно пишет: «Мужчина теперь более, чем когда-либо, похож на женщину. Он носит длинные завитые волосы, посыпанные пудрой и надушенные духами, старается их сделать еще более длинными и густыми при помощи парика. Пряжки на башмаках и коленах заменены для удобства шелковыми бантами. Шпага надевается – тоже для удобства – как можно реже. На руки надеваются перчатки, зубы белят, лицо румянят. Не желая ни в чем отставать от женщин, мужчина употребляет тонкое полотно и кружева, обвешивает себя часами, надевает на пальцы перстни, а карманы наполняет безделушками». А чего, спрашивается, раздражаться? Как мы уже знаем, это далеко не предел.