Книга: Князь Рысев 5 | страница 40

Нас всех объединяло молчание. Говорят, что люди держатся меж собой на крепких швах диалога – так им легче достигнуть понимания. Сейчас же все было наоборот.

Священник вещал какую-то дичь, а мне вовсе не хотелось его слушать. Я замечал на себе его любопытствующий взгляд: с каких это пор барин столь сильно убивается по своему слуге? Иные видели бы в Кондратьиче расходный материал, я же ощущал в нем только друга.

Не унимаясь, священнослужитель спешил нас заверить, что все мы лишь мешки с мясом, гости на чужом, подаренном нам празднике, и однажды каждому приходит время уходить.

А мне казалось, старика оплакивает само небо. Разве может оно молчать, когда из жизни ушел такой замечательный человек?

Когда за нашими спинами остановился роскошный, шестиколесный «Маркграф», я встрепенулся. Интуиция била в набат, говоря о близкой опасности. Напряжение почти сошло на нет, когда приехавшим оказался всего лишь Орлов.

Не изменяя своему привычному стилю, он был одет как щеголь. Мне думалось, что я прекрасно знаю, чего он хочет.

Схватить меня за пуговицу мундира, улыбнуться и, склонив голову набок, потребовать реванша. Потому что ничья в дуэли – что такое ничья в сражении за честь?

Но даже он умел преподнести сюрприз.

– Зачем ты приехал? – Мой голос был сух и строг. Мне казалось, что Майка решит спрятаться за моей спиной, а вышло наоборот. Огненная дочь Тармаевых загородила меня от него, словно разделяющее пламя вражды. Чтобы ни один из нас не посмел сцепиться друг с дружкой за неосторожно брошенное слово.

Он выдохнул, вытащил платок из кармана, утер лицо. Дворецкий, а может быть, какой еще лакей едва заметной тенью стоял поблизости, держа над головой господина зонт.

Громила-костолом сидел в машине, даже не глядя в нашу сторону, красуясь свежим, подаренным ему Лиллит шрамом.

– Я приехал выразить тебе соболезнования, Рысев.

– Что?

Я то ли ослышался, то ли обознался. А может быть, все это очень изощренный способ подшутить и еще разок усмехнуться над моей потерей?

Нет.

Орлов был серьезен как никто другой. Он по-прежнему не готов был подать мне руки, но боль утраты… боль утраты он знал очень хорошо.

– Мы можем враждовать. Можем осыпать друг дружку ударами, оставляя на память о унижении синяки и ссадины, – проговорил он четким, хорошо поставленным голосом. – Но это вовсе не значит, что в нас не должно оставаться ничего человеческого Рысев. Дом Орловых здесь и сейчас готов оказать тебе поддержку и помощь с похоронами.

Текст предоставлен ООО «Литрес».