Fb2Книга: Горячий Декабрь | страница 39
Но быстро поняла свою ошибку.
Наша семья разваливается. В таком случае можно лишь минимизировать ущерб для уже имеющегося ребенка, а не заводить нового, в надежде, что это что-то изменит…
Взять тот же пример Людки. Ситцева Людмила встречалась с довольно перспективным парнем, вышла за него замуж и забеременела в момент, когда начались сложности. Хотела к себе мужчину ребенком привязать… Ничего не вышло. Муж оставил ее ради другой, не помогает с сыном, выплачивает алименты исправно, но по минималке.
Вот тебе и брак, Шилова-Ситцева…
Нет, я не хочу травмировать нерожденного малыша.
– Кури, сколько влезет.
Гоша, тем не менее, открыл окно и начал усердно дымить в него, едва выкурил одну сигарету, как сразу же за вторую взялся.
– У тебя же подготовка. Я помню…
– Подготовка к зачатию уже не актуальна! Я вообще хочу спираль поставить, – сказала я.
Гоша поперхнулся сигаретным дымом, закашлялся надсадно.
– Спираль? Что?! Зачем?
– Контрацепция. Чтобы не рожать детишек!
– Послушай, Манюня!
– Нет, это ты меня послушай!
Я бацнула сковородкой по приборной панели, оставив на ней вмятину.
– Мне тридцать один год, у меня есть семилетний сынишка и собственный бизнес, который от тебя ни одним грязным рублем не зависит. Я взрослая. Самостоятельная… Хватит называть меня Манюней. Телок так своих называй. Манюня, Маня, Зорька! Людка в этот ряд хорошо втискивается…
Я вновь сказала ему об изменах, но Декабрин из моей речи услышал кое-что другое.
– Грязный рубль?! – переспросил Гоша и щелчком отправил недокуренную сигарету в окно, поднял его.
Он опустил ладони на руль, сжав его пальцами крепко-крепко.
– Я все бросил. Мой бизнес чистый. Связи остались. Прошлое не отрежешь бесследно. Но ты, помнится, ты говорила, что никогда меня прошлым не попрекнешь…
– Да мы вообще много чего друг другу говорили и обещали, – выдохнула я устало. – А теперь… Зачем оно все, а? Зачем, Гош? Устала я. Дай мне развод.
– Нет.
– Ну что ж, тогда на хату отвези. Посплю… Хоть какое-то удовольствие.
– Я тебе много удовольствия обеспечить могу. И то, о чем ты меня спрашивала, тоже! – помолчав, Декабрин добавил. – Я только тебе… Запомни! Первая и последняя. В этом. Единственная…
Суровый мужчина Георгий Декабрин дико смущался, когда первый раз делал мне куни. Даже покраснел… Откровенно говоря, он и потом ни разу этот процесс прямыми словами не означал.
Всегда прямой, грубоватый, с матерком выражающийся, про кунилингус он обтекаемо говорил: «приласкать крошку»…
После первого раза он пообещал, что я буду единственной, кого он так бесстыже ласкает. А я тогда потребовала, чтобы он на кресте поклялся, чтобы так и было. Всегда.