Книга: Наследие | страница 2

– Слушаюсь!

Старшина скрылся, и вскоре из вагона высыпал наряд с автоматами. Подбежав к прапорщику, семеро солдат в серо-жёлтых шинелях выстроились шеренгой. Подошёл старшина – приземистый, средних лет, в такой же шинели, с мятым лицом и светлыми обвислыми усами.

– Кузьмич, возьми у этих гадов сетки, шокеры, пилу. И обеспечь! – приказал подпоручик.

– Слушаюсь! – Старшина быстро коснулся двумя пальцами виска. – Наряд, кру-гом!

– Веди, вредитель! – Подпоручик пнул мужика хорошо начищенным сапогом.

Мужик косолапо побежал к пакгаузам.

– Наряд, за-мной! – враскачку, по-матросски двинулся старшина.

Солдаты зашагали за ним.

– Фартуки хоть есть у тебя, муддо? – крикнул старшина в спину бегущему.

– Сыщутся, а как… – откликнулся тот.

Через час электропогрузчик подвёз к паровозу другой контейнер, полный порезанных на крупные куски человеческих тел.

– Другое дело! – усмехнулся машинист.

– Свежатина, – сумрачно подтвердил старшина.

От кусков человечины шёл пар. С утра не прекращающийся, крупный и влажный дальневосточный снег падал на них.

– Как там? – высунулся Пак.

– Парныя, господин капитан! – крикнул машинист.

– Грузитесь быстрее! Из-за вас стоим!

Пак недовольно захлопнул окно.

Контейнер принялись грузить.

– Из-за вас… Не из-за нас. Навалили синевы, понимаешь… – проворчал машинист, достал папиросу, сунул в усы.

– Им, чертям, токмо воли дай. – Старшина достал свои сигареты, щёлкнул зажигалкой.

– Крысы тыловые, – прикурил у него машинист.

Несмотря на снегопад, солнце кратко глянуло в прореху клочковатых низких туч и сверкнуло искрой в двух каплях человеческой крови на рукаве старшины.

– Нефти достаточно? – вяло спросил он.

– Этого добра во Владике хоть жопой соси, – пробормотал машинист, выпуская дым сквозь усы. – Нефтью хайшеньвэйские[3] залились надолго. А вот с ломтями тут – третий месяц дефицит.

– Мир. Чего ж не ясно…

– Это точно. Мир.

Едва контейнер загрузили, машинист поднялся в паровозную будку, потянул жалейку. Паровоз дал протяжный гудок.

Слегка подуставшая, не очень густая толпа провожающих зашумела, задвигалась, не нарушая оцепления. Появились женские платочки. Ими замахали. За окнами тринадцати вагонов повставали с мест, замахали руками. И сразу же грянули три оркестра: военный ДР, военный РБ[4]и китайский вокзальный.

– Так и не договорились, мудаки… – пробормотал стоящий на подножке Пак и приложил руку в чёрной перчатке к серой кубанке.

И правда: командиры оркестров так и не смогли договориться, кому играть первым. Машинист продул цилиндры, повернул мальчика, и паровоз двинулся с места.