Книга: Фаза 3 | страница 13
– Жду подтверждения. Вернее, надеюсь. Нгуен с меня не слезает. Ему уже десятерых в неделю мало. Угадай с трех раз: у Дэвида больше или меньше?
Селия рассмеялась:
– Двенадцать. А то и пятнадцать.
Дэвид Мерино – шеф Института Гассера. Они занимаются этой проблемой параллельно. Формально – сотрудничают, фактически – конкурируют. Эндрю и Дэвид никогда не были друзьями, но в начале пути без обмена данными не обойтись, и Re-cognize волей-неволей стал совместным проектом. Гарварду первому удалось встроить модифицированную РНК в геном вируса, а сотрудник Гассера придумал, как поместить модифицированный вирус в клетки мыши. Короче, Нобелевскую премию придется делить пополам. На этом этапе две лаборатории казались неразлучными. Если не психологически, то практически: гранты выделялись на двоих, и они делили их по-братски. Если такое определение вообще применимо, поскольку их предписанное NIH[5] братство больше напоминало затянувшуюся борьбу за первородство.
Селия не могла бы рассудить, кто больше заслужил право стоять на голубом королевском подиуме в Стокгольме. Конечно, Эндрю невыносим, он даже не скрывает, что хотел бы получить Нобелевку без дележки. Но и Дэвида ангелом не назовешь, хотя внешне похож. Ходили слухи, что когда он преподавал в Колумбийском университете, то у дверей его кабинета выстраивались очереди студенток. Но что не отнять – Мерино из тех людей, которые без труда могут продать снег инуитам. Блестящий экспериментатор, умница. Селии нравилось слушать рассказы о его выходках, сплетни и байки складывались в довольно привлекательную картинку. Их общение носило в основном виртуальный характер, но она успела понять: все, к чему прикасается Дэвид Мерино, превращается в золото, и не потому что он обладает неким даром, как царь Мидас, а потому что умеет прикасаться – всегда с нужной стороны.
– А ты знаешь, Мохаммед, Нью-Йорк уже набрал пятьсот случаев. Мы далеко позади.
– Эндрю почему-то решил, что к нам вот-вот нагрянет какая-то комиссия.
– Так и сказал? – Она пожала плечами: – Понятия не имею, какая муха его укусила.
– Может быть, мыши?
– И с мышами все прозрачно.
Твердой уверенности у нее не было. Провалы легко заметить. Не так уж легко, если на то пошло, но в таких комиссиях работают люди, во-первых, знающие, а во-вторых, нацеленные на поиски различного рода нестыковок. По двум экспериментальным мышкам протоколы вскрытия написаны странновато – и неудивительно: мышек забили по ошибке, лаборантка перепутала цветовой код. С каждым годом предъявлялось все больше требований.