Книга: Глубокие воды | страница 27

Она высунула голову из люка:

– Бесполезно. Никто не отвечает.

– Ладно, поднимайся сюда и помоги разобраться, куда плыть. Сделаю еще круг.

При втором заходе Виржини заметила, что их внимание пытается привлечь одна из маленьких алюминиевых лодок. Водитель указал на «Путеводную звезду», затем на ряд рыболовных судов, привязанных на краю гавани. Вот он – свободный промежуток.

– Он подсказывает, чтобы мы пришвартовались вон у той стенки, – передала она Джейку, и тот повернул штурвал туда, куда она указывала, где старые автомобильные покрышки были прикованы цепями к бетону в качестве кранцев.

Ближе к берегу в ноздри ударил резкий запах сушеной рыбы. Из тени полуразрушенного шлакоблочного здания высыпала толпа мужчин. Они перелезли через рыбацкие лодки и криками и взмахами рук показали Виржини, чтобы бросила им швартовы. Через несколько секунд толчков, рывков, криков и маневрирования яхта пристала, ватага тут же рассеялась. Некоторые мужчины снова уселись на корточки под деревом, другие остались стоять, сворачивая самокрутки и наблюдая, но без особого интереса.

После трех дней постоянной морской качки неподвижность одуряла. Виржини огляделась. Поскольку это был исторический портовый город на торговом пути, она ожидала, что архитектура будет колониальной, но портовый район Порт-Брауна был уродливым и еще более грязным, чем некоторые места, которые она видела тем летом, когда путешествовала поездом по Европе, куда отец отправил ее, чтобы от нее отделаться.

В день, когда он купил ей билет, не переставая лил дождь, и вздувшиеся оштукатуренные стены их старого дома дышали сыростью. Как выяснилось, семейным гнездом этому дому предстояло оставаться недолго. В гостиной они были вдвоем, хотя сидела, конечно, только она. Отец никогда не сидел, никогда не оставался на одном месте подолгу – чудо, что он вообще умудрялся заканчивать картины и продержался в семье первые семнадцать лет ее жизни. «Вот. – Отец протянул ей конверт и не опускал руку, пока она не взяла его. Это был один из плотных, кремовых, шершавых на ощупь конвертов из его кабинетного стола, в которых он рассылал счета клиентам. – Умница».

Он пытался выдать билет и небольшую сумму на расходы за подарок, но даже тогда, подростком, она воспринимала это как взятку, и знание о его интрижке с женщиной, чей портрет он писал, обесцветило все, что она видела в путешествиях. Она искала самые уродливые города, подбирая обстановку под настроение. Но ни один из них не выглядел таким убогим, как этот.

Немногочисленные крытые жестью здания вокруг гавани гнили от тропической влажности. За крутым бетонным парапетом, служившим причальной стенкой, виднелся лысый газон, редкие пучки жухлой травы торчали между выгоревшим на солнце мусором. В скудной тени низкорослого дерева дремала бродячая собака палевого окраса с набухшими сосками. Чуть поодаль ребенок почесывал живот, глядя, как его мать моет посуду под брызжущей колонкой. Воздух казался плотным от лодок – их вони, шума, движения, – и море было не лучше: грязный коричневый бульон, подкрашенный тонкой пленкой солярки.