Книга: Монтана. Уровни. Начало | страница 22

Её погладили по щеке как фарфоровую статуэтку – осторожно, бережно, и, если бы не горячая волна со стороны дока, Лике бы казалось, что у него и есть те самые «почти отеческие чувства». Просто «докторские» – позаботиться, защитить. Но нет. Что-то в переплетении их энергий заводило его сильно, и она физически ощущала, как надежно он держит себя, как тестирует за последние минуты самоконтроль.

И всё же рука…

Когда он коснулся её губ, будто проверяя их мягкость, желая уловить жар её дыхания, по Анжеле впервые прошла волной дрожь. По груди, по всем мышцам спины, даже по мозгу. И док улыбнулся, приложил палец к своим губам, глазами сообщил – «мы будем играть в это тихо».

Он гладил её – она молчала, хотя очень хотелось застонать. Хотя бы замычать. Ласкал её шею, перешёл к ямочке между ключицами, и Лика ощутила, что её дыхание становится всё тяжелее, а низ живота – всё требовательнее. Боже, это всего лишь палец, но в этом пальце был сосредоточен секс в чистом виде. Док излучал наслаждение – она напитывалась им как губка. Зачем она позволяет это? Хуже – зачем она мечтает об этом? Но ей никогда не было так хорошо, как теперь. Один-единственный момент во Вселенной – другие попросту не существуют.

Когда мужская ладонь, сдвинувшись, невесомо накрыла её грудь, сосок тут же поднялся, как часовой, ему не помешала даже чашка лифа. Губы пришлось прикусить. Док, конечно, поиграет, он не позволит себе слишком много; Анжела была в этом уверена, и уверенность эта перемешивалась с досадой. Ему, наверное, не позволено, не положено должностью; может быть, это тоже карается, как ранее говорил Дэн…

Дэн спал; машину всё больше трясло на неровных дорогах. Поворочался ассистент. Лика не могла унять желание соединиться с тем, на чьих коленях лежала. Сама не знала каким образом, как. Казалось, она пьёт его энергию, дышит ей, и чем больше дышит, тем больше ей хочется. Глубже, сильнее и плотнее.

Рука переместилась на живот, погладила вокруг пупка.

«Здесь он остановится, – думала она. – потому что это игра». Потому что субординация. Она могла трассу прорисовать там, где её касался чужой палец. Чувствовала себя топографическим полотном с отметинами. Если прочертить линию от «старта» до «финиша», то можно будет кидать кубики…

Она шумно выдохнула, когда ладонь дока легла ей на лобок. Лика вжалась затылком в его ноги. Ей нельзя дёргаться, ей нельзя говорить, нельзя стонать. Всё должно быть тихо. И держал в своих глазах взгляд напротив – незнакомец только что переступил черту, которую – она была уверена – не переступит.