Книга: Заклятая невеста. Расширенная версия | страница 61

Хотя какая разница, та черная дымка, которая прикрывает ее тело, вряд ли может считаться платьем. Пусть даже под ним две тонкие черные ленты, полосами стягивающие грудь и ягодицы. Стягивающие, но не скрывающие даже ареолы сосков. Действительно, к чему ей тогда была скатерть!

Мне не стоит об этом думать, и уж тем более не стоит думать о том, с кем она была в тот вечер, но в груди уже вспыхивает странное чувство, природу которого я объяснить не могу. И не успеваю: потому что Ирэя буквально проваливается сквозь пол под крики, хохот и визг, а после вываливается у подножия трона. Платье, правда, на ней, но лицо искажено яростью, волосы растрепаны. Она вскакивает, но прежде чем успевает открыть рот, Золтер вскидывает руку.

Музыка обрывается, как перетянутая струна.

В воцарившейся тишине я слышу свое дыхание и думаю о том, что уже второй бал в мою честь не задался.

И о том, что рыжая выпала в портал благодаря мне. Кажется.

Я чувствую бегущую сквозь меня силу, как чувствовала магию жизни, тепло и мощь, но это ведь не может быть магия жизни? Или может? Или Аурихэйм способен изменить не только меня, но и ее. Все эти вопросы стынут на губах, когда к нам подходит Льер, а мою руку снова передают ему.

– Отвечаешь головой, – коротко произносит Золтер, и добавляет: – Праздник продолжается!

Это как щелчок, как команда, потому что все собравшиеся снова пускаются в пляс. Его аэльвэрство направляется к кузине, но останавливается, когда слышит негромкий голос Льера:

– Даже ценой клятвы жизни?

Золтер оборачивается, пристально смотрит на него, но Льер смотрит на Ирэю.

– Ты знаешь, на что она способна, – произносит все так же спокойно.

Золтер кивает:

– Даже ценой клятвы жизни, – говорит он.

И уходит.

А я понимаю, что ничего не понимаю. Смотрю, как вокруг нас мельтешат пары, и в одной из них крылья девушки трепещут, словно она вот-вот собирается взлететь. Смотрю, как спина Золтера заслоняет полыхающий яростью взгляд Ирэи, и в эту минуту Льер снова подхватывает меня за талию, вовлекая в танец.

– Что происходит? – спрашиваю я, глядя ему в глаза.

– Нам нельзя просто стоять и разговаривать. Это не по этикету.

Не по этикету?!

То есть то, что происходило вот там, на глазах у всех – это по этикету, просто стоять и разговаривать – нет?

– Мне безразличен ваш этикет, – говорю я. – И я спрашивала не об этом.

– Тогда о чем? – Этот танец не менее дикий, чем был в Мортенхэйме с той лишь разницей, что сейчас я еще отчетливее чувствую его ладонь сквозь ткань платья. Не представляю, из чего оно сделано, я его почти не ощущаю, если энгерийские корсеты и кринолины заставляли вздыхать с благодарностью, когда ты от них избавляешься, сейчас я не чувствую ни малейшего неудобства.