Книга: Дурка | страница 13

Я не ответил. Молча вернул ей тряпку и поплелся следом.

Получив форму и расписавшись за нее у кастелянши, я вышел на крыльцо больницы, достал сигареты и закурил. На душе было погано и настроение портил не только тот факт, что в меня запустили говном, но и то, что мне предстояло отработать здесь два с лишним года. Может отец был прав и стоило пойти в армию?

Однако я отмахнулся от этих мыслей, улыбнулся стоящей рядом Гале, которая курила «Приму» без фильтра и задумчиво смотрела на внутренний двор больницы. В её мутно-голубых глазах не было ничего. Ни боли, ни разочарования, ни радости. Только серая тоска. Такая же серая, как и вонючий дым, растворяющийся в прохладном воздухе.

– Увидимся, – обронила она и, похлопав меня по плечу, скрылась в здании больницы.

– Увидимся, – тихо ответил я в пустоту. Затем выбросил окурок в урну, включил плеер и медленно пошел в сторону остановки.

В одном Георгий оказался прав. Вернувшись домой, я первым делом полез в ящик стола и нашел чистую тетрадь на девяносто шесть листов. На темно-синюю обложку была налеплена наклейка и на ней я коротко написал одно слово. «Дурка». После этого я покрыл несколько страниц мелким, убористым почерком, описывая первые впечатления о больнице и людях, которые мне встретились. Если собрался быть журналистом, так почему бы не начать практиковаться? Тем более внутри горела уверенность, что одной тетрадкой обойтись не получится. Слишком уж яркий народ обитал в грязно-желтом здании с облупившимися стенами. Но я твердо решил писать одну лишь правду, какой бы страшной она ни была.

Будильник наполнил комнату хрустящим звоном ровно в шесть утра. Зевнув, я выбрался из-под одеяла, взял сигарету из пачки на столе и отправился в туалет. Затем пришел черед завтрака. Овсянка с бананом, два бутерброда с вареной колбасой, все тем же резиновым, безвкусным сыром, да стакан крепкого чая с чабрецом. Я понимал, что очень скоро все это буду делать на автомате и мне даже не понадобится будильник, чтобы встать в шесть утра.

Сложив в рюкзак форму, которую мама заботливо подшила вечером, я бросил внутрь две пачки сигарет и зеленое яблоко. Георгий сказал, что кормить будут на работе, поэтому в еде нужды не было. Батарейки в плеере поменяны, в наушниках Skepticism, проездной наготове. Вздохнув, я закинул рюкзак за спину и осторожно прикрыл дверь, стараясь не разбудить родителей.

В трамвае народу еще немного. Зевает контролер и ленивым взглядом обводит дремлющих пассажиров. Горбатый, длинноволосый парень задумчиво трясет головой, видимо тоже слушает музыку. На его торбе, которая лежит на коленях, принт с обложкой Decapitated. Рядом с ним сморщенная старушка. Она смотрит на него, поджав губы, а в глазах осуждение. Но парень не обращает на неё внимания. Он растворился в музыке, как остальные пассажиры растворились в своих мыслях.