Книга: Авиатор: назад в СССР 8 | страница 33

Разведчик пошёл к своим подчинённым, которые загружались в ГАЗ-66. Странное чувство умиротворения на душе. Задача выполнена и совесть чиста.

Наступил ноябрь, а мы всё так же продолжали бить по Шаршари. Ребята из дивизии Громова и прибывшие им на подмогу десантники из двух полков уже полностью блокировали духов в горах. Иран полностью перестал поддерживать душманов.

Сбитый мной экипаж Джалила Зандий был отправлен в Иран. А в ответ Исламская республика выдала двух полевых командиров, которые прятались на их территории.

Согласен, что обмен весьма странный. Как на одних весах можно уместить двух лётчиков, которых на Родине встретили с почестями, и двух оппозиционеров, которым грозит смертная казнь?

Как раз сегодня, в первый день ноября мы и узнали эту новость. Вечером в нашей комнате Гусько высказался по поводу итогов обмена.

– Это Восток, мои дорогие. Без ста грамм… – сказал он и опрокинул внутрь стопку самогона. – Без ста грамм не разберёшься.

Странный вывод от нашего замполита, но он всегда имел на всё свою теорию.

– Савелич, а ты чего там строчишь? – спросил Гаврюк, заметив, что Гусько продолжил писать.

– Помогаю командиру подвиги ваши сочинять. Член Военного Совета прислал телеграмму, чтобы списки на поощрения готовили. Командир хочет всех наградить. А, самым лучшим образом знаете кого? – улыбнулся Гусько.

Первая мысль у меня была про Марика. С таким выражением лица Евгений Савельевич только о нём мог говорить.

– Барсова, что ли? – усмехнулся Валера.

– Очень смешно, – скривил лицо Марик, начищая свои ботинки.

– Ну, его тоже. А вообще, у нас есть кое-кто с представлением на Героя Советского Союза! – поднял большой палец вверх Евгений Савельевич.

Кого именно подают на столь высокую награду, мы узнали только на вечерних посиделках в курилке. Наш комэска Буянов по всем параметрам был одобрен вышестоящим начальством.

В представлении указали и его катапультирование, и бой с духами, и больше 400 вылетов. Когда он успел столько налетать, я так и не понял. Иван Гаврилович и сам был в шоке, когда ему назвали такую цифру.

– Я после 250ти перестал полёты на сопровождение записывать. Только на удары по наземным целям, – сказал он, попивая горячий чай в беседке.

– Гаврилыч, не скромничай. Пока ты Героя не получишь, никто у тебя в эскадрилье дальше ордена «Красного Знамени» не продвинется, – улыбнулся Томин.

– Так, командир, может тогда вам пора Героя получать? – улыбнулся Бажанян. – Я мамой клянусь, готов голосовать.

– Мне главное, чтоб все домой вернулись. Это лучше награды, – сказал командир. – Я спать, а вы не задерживайтесь. Завтра ещё работать.