Книга: Мои ужасные радости. История моей жизни | страница 19

В любом случае ситуация с Рикартом была лишь неприятным эпизодом, пусть и ставшим последней каплей. Я ушел, но испытывал не ненависть, а лишь глубокую горечь. Помню, стоял ноябрь… Те переломные события заставили меня понять две вещи: во-первых, я слишком долго работал в одной компании, а когда ты слишком долго руководишь, пусть и не напрямую, все кончается выгоранием; во-вторых, всю жизнь работать в одной и той же фирме – ошибка для тех, кто хочет расти: чтобы развиваться, нужно работать в разных компаниях, ставить перед собой разные задачи.

К глобальным переменам меня подтолкнуло также предчувствие долгой войны, которое, к сожалению, оправдалось. Я осознавал, к чему все идет, поэтому и согласился подписать обязательство не восстанавливать Scuderia Ferrari и не заниматься гонками как минимум в течение четырех лет. Но, обдумывая этот пункт соглашения, я почувствовал, что подписал обещание доказать людям, которые способствовали моему уходу, что 20 лет в этой компании я не просто просиживал штаны: здесь ценили мои способности и верность своему делу. Я ушел из Alfa, чтобы показать Alfa, кто я такой – амбициозная цель, которую не каждый рискнет перед собой поставить! Письмо, отправленное инженеру Кварони в ответ на поздравление Ferrari с победой, лучше всего отражает мои чувства, нисколько не изменившиеся за эти годы.

Когда в 1951 году Фройлан Гонсалес впервые в истории сражений Ferrari и Alfa добыл нам победу, оставив позади 159-ю и всех остальных, я заплакал – и это были слезы счастья и горя одновременно. В тот день в голове у меня крутилась одна мысль: «Я убил того, кто меня породил». И когда через месяц Альберто Аскари доказал свой безупречный класс, снова обойдя Alfa на «Нюрбургринге» – на той же самой машине и на той же самой трассе, – я с горечью подумал: «Все кончено. Теперь и у Alfa Romeo начнется кризис, и они, как и Fiat, в конце концов закроют свое гоночное подразделение».

Именно я привел в Alfa инженеров, с помощью которых мы отобрали у Fiat пальму первенства. Уходил же я один, если не считать друга Бацци, которого Рикарт и так уже отстранил. И я почувствовал, что Alfa Romeo приостановит гонки. Так и случилось. Тогда я не знал, скажут они мне за это спасибо или проклянут. Я был свидетелем и участником, а, возможно, и главным героем двух великих периодов в истории Fiat и Alfa (великих для их гоночных подразделений, разумеется). И я не жалею о своих решениях. Думаю, за все эти годы я сделал немало для развития как автоспорта, так и Италии в целом. Пусть даже изначально мною двигало эгоистичное желание удовлетворить свой спортивный азарт.