Книга: (Не)дай мне утонуть | страница 3

Человек, что начинает встречаться с бывшей подругой своей покойной супруги не может вызывать у меня никакого доверия. Черт знает что у них там творилось в студенческие годы.

– Мой дом в Питере, – сквозь стиснутые зубы бурчу я, скрещивая руки на груди.

Наши чемоданы забирает многочисленная прислуга и водитель, аккуратно и услужливо укладывая их на специальную тележку, как в самых дорогих отелях мира. Жаркое испанское солнце печет лоб, и заставляет прилично так щуриться, что сулит мне преждевременные морщины вокруг глаз. Как будущей актрисе, мне важно сохранять определенный внешний вид и лишний раз не портить мимику.

Хотя, очевидно, что этот переезд поставит под удар не только мою карьеру, но и всю будущую жизнь.

Могла ли я остаться там? Не было ни единого шанса.

– Влад! – кричит вдруг мама, подпрыгивая на месте и тут же несется вперед по каменной дорожке, направляясь к двери дома. Всего пару мгновений назад на крыльцо вышел широкоплечий и высокий мужчина. Видок у него такой, словно он собирается играть в гольф, хотя, кажется, мама делилась тем, что именно этим видом спорта он и занимается профессионально, уделяя ему все свое свободное время. – Наконец-то мы вместе, – она крепко обнимает мужчину в белой рубашке поло, несмотря на то, что он остается довольно сдержанным. С разочарованием замечаю, что его ответные движения в ее сторону слегка скованы. Не думаю, что это из-за того, что его чувства к ней не сильны. Скорее всего, Владислав Кайрис относится к этим вечно холодным мужчинам, любовь которых приходится заслуживать.

Мама всегда выбирала таких.

– Добро пожаловать в Испанию, солнце. Кажется, с твоим приездом, здесь стало еще жарче, – их разговор доносится до меня словно сквозь толстый слой ваты. Я рыдать хочу в голос, потому что не хочу идти вперед и заходить в дом. Кажется, будто, когда я переступлю его порог – обратной дороги не будет.

– Я всю жизнь мечтала жить в лете. Эта питерская погода, хмурость и слякоть, вечные ОРВИ…кому я рассказываю? Ты и сам прекрасно все помнишь, – воркует с женихом мама.

– О да, эту погодку лучше не вспоминать, – низко смеется мужчина, приобнимая маму за талию. У меня сердце кровью обливается, потому что мне, как и любому ребенку, трудно принять «нового папочку». Да, мне скоро восемнадцать, и считается, что я уже взрослая и должна быть терпимой, разумной, и сепарированной…но когда дело касается того, что я должна пожертвовать своей жизнью и своими желаниями ради близкого человека, осознанность и толерантность вырубается автоматически.