Книга: После измены | страница 19

Одиночества я не боюсь. Если признаться, одиночество я всегда любила и нахожу в нем много положительного. У меня есть родня, дочь, приятельницы. А бедность? Много мне не надо. Я не тряпичница. Две шубы мне до смерти не сносить. Квартира у меня есть – моя собственная, записанная на мое имя. Без машины я вполне обойдусь. Я и за рулем-то всего пару лет. Могу подрабатывать. Не по специальности, конечно, как специалист я давно ничего не стою. Могу стать гувернанткой, к примеру. Или продавцом в книжном магазине. Могу вязать шерстяные носки и рукавицы и продавать у метро вместе c квашеной капустой. Она у меня отлично получается – хрусткая и сочная. А что? У нашего метро торгуют вполне приличные тетки. Одна – учительница, бывшая, естественно.

Пенсия не за горами, опять же. Проживу. С голоду не помру точно. Перспективка невеселая, но и не смертельная. Или мне так кажется?

Я изложила свои соображения маме. Та долго молчала, а потом с тяжелым вздохом сказала, что она и не предполагала, что я – такая клиническая идиотка. И бросила трубку.

Вот мне интересно, в чем заключается мой клинический идиотизм? В том, что я не готова жить с человеком, которому перестала доверять? Я не вижу в этом ничего удивительного и выходящего за рамки разумного.

Я спросила у мамы, простила бы она отца. Мама – безапелляционно, ни минуты не думая, ответила:

– А ты сомневаешься? Ради детей, ради общественного мнения, ради себя. И еще – я не хотела в сквере гулять одна и обедать одна не хотела. И телевизор в одиночестве смотреть тоже. Я бы простила. Да вот папа умер. А что такое вдовство… Не дай тебе бог! Простила бы, не сомневайся!

И это при том, что моя мама всегда прекрасно зарабатывала, крепко стояла на ногах и всегда бы прокормила и детей, и себя. И у нее были и есть близкие подруги.

Напоследок мама мне посоветовала не останавливаться на квашеной капусте.

– Можешь еще печь пироги. Они у тебя неплохо получаются. У метро знаешь как пойдут? С капустой по двадцать, с повидлом по пятнадцать. Ставь тесто! – бросила она. – Только муку покупай просроченную. Так рентабельней.

Откуда такие познания? Даже интересно.

* * *

Он позвонил в одиннадцать вечера, я уже засыпала. Его свитер лежал у меня под боком. Услышав его голос, резко села на постели. Сердце билось так, что перехватило дыхание.

– Спишь? – спросил он.

Я не ответила, боялась, что выдаст срывающийся голос.

– Прости, – продолжил он.

Захотелось пошутить, что на это он точно может рассчитывать – на прощение за то, что разбудил, но я вовремя сдержалась. Какие шутки и какое кокетство?