Книга: Шах и мат | страница 15

Не уверена, что Зак уловил сарказм. Он расправляет плечи и с важным видом направляется к своей доске, а мне остается лишь задаваться вопросом, как скоро черная дыра антиматерии, из которой состоит его эго, поглотит Солнечную систему.

– Слушай, – шепчет Истон перед тем, как наши пути разойдутся, – я записала себя в слишком сильную группу. Скорее всего, меня раздавят за пять ходов, но я к этому готова. Все, чего хотел от нас клуб, – это наше формальное участие, и я его обеспечила. Это я к тому, что если ты решишь быстро продуть, то мы сможем заскочить в кэнди-бар Дилана и вернуться до начала второго тура.

– Ты платишь?

– Ладно уж.

– Хочу одно из тех печений с макароном внутри.

– Конечно.

– По рукам.

Чтобы получить шах и мат, большого ума не надо, тем более я так давно не играла. Сажусь за доску под номером тридцать четыре со стороны белых и наблюдаю, как заполняются места вокруг. Народ пожимает друг другу руки, представляется и болтает о пустяках в ожидании начала. Никто не обращает на меня внимания, и… я просто делаю это.

Тянусь к своему королю. Беру его в руку. Чувствую небольшую, идеальную тяжесть в моей ладони и мягко улыбаюсь, проводя пальцем по уголкам короны.

Глупый, бесполезный король. Не имеет никакой свободы передвижения, суетливо прячется за ладьей, и его невероятно легко загнать в угол. Крохотная часть мощи королевы – вот все, что у него есть. Он полнейшее ничтожество без своего королевства.

Мое сердце сжимается. Во всяком случае, хоть в чем-то мы с ним похожи.

Я ставлю короля на его клетку и пялюсь на линию из фигур. Вполне себе обычный, но в то же время завораживающий шахматный ландшафт. Мне он знаком больше, чем вид из окна моей детской спальни (ничего примечательного: сломанный батут, стая злобных белок и абрикосовое дерево, которое так и не научилось давать плоды). Он знаком мне больше, чем мое собственное отражение в зеркале, и я не могу отвести взгляд, несмотря на подступающие слезы, даже когда кто-то берет стул напротив и с грохотом раскрывает его, даже когда организатор объявляет начало тура.

Мой оппонент занимает свое место, и стол слегка двигается. В поле моего зрения появляется крупная ладонь. Я уже почти готова пожать ее, как вдруг слышу знакомый глубокий голос:

– Игрок номер один шахматного клуба «Маршалл». Нолан Сойер.

Он не смотрит на меня.

Его рука протянута для рукопожатия, но взгляд прикован к доске; и на долю секунды я перестаю понимать, что происходит, где нахожусь и зачем вообще сюда пришла. Даже не помню, как меня зовут.