Книга: Возрождение Феникса. Том 5 | страница 12

– Зачем мне это писать? – угрюмо смотрел на меня зареванный мальчик.

– Затем, чтобы император заступился за тебя перед Бесоновыми. Они уже требовали от меня сдать им единственного наследника Мироновых.

– И ты этого не сделал? – заплаканные глаза недоверчиво прищурились.

– Как видишь, – пожал я плечами. – Ты еще здесь сидишь и орешь, как вырежешь мне сердце, разве нет?

Он уткнулся растерянным взглядом в белый лист бумаги.

– Долго будешь сидеть? – демонстративно проверил я время на часах.

– Я не знаю, что писать, – стыдливо признался мальчик. – Не знаю, что случилось. Не знаю, что, якобы, плохого сделал папа. Не знаю, за что мне просить прощения.

– Хм. И что же теперь делать?

– Ты можешь мне рассказать? – поднял он глаза. – Чтобы я не ошибся и правильно попросил прощения?

– Наконец-то мы начали задавать правильные вопросы, – мой кивок был ответом. – Пиши.

Метод Бемижара Жаворонка – заставить человека признать свою вину. И тогда откроется дорога к его сердцу.

Императору вовсе не нужно прошение Семена. Лишним оно, конечно, не будет, но цель преследовал я совсем другую – покорить неокрепшее сердце мальчика. Под мою диктовку Семен писал о том, как его отец поступил неправильно, как Андрей плел интриги против Бесоновых, как устроил коварную облаву на некоего Арсения Беркутова. А в конце, как вишенка на торте, о том, как Семена приютил этот самый Беркутов.

Семен взял в руки почти оконченное письмо и долго вчитывался в рассказ о предательстве своего отца, написанный таким знакомым почерком. Казалось, он не мог поверить, что это дело его собственной руки.

– Это всё правда? – спросил мальчик.

– Ты сам это написал, – ответ в стиле Жаворонка. – Ты не доверяешь тому, что говоришь или пишешь? Твое слово не железное? Но ты ведь дворянин.

Семен вскочил со стула и заходил по комнате туда-сюда. Он отчаянно пытался сдержать слезы, но не выдержал и заплакал. Остановив рукой подорвавшуюся Василину, я сам подошел к мальчику и, наклонившись, обнял за плечи. Тот не сопротивлялся, наоборот, крепче сжал мою руку, словно боясь, что она соскользнет с его плеча.

– Тише-тише, сынок, – прижимая паренька к себе, шептал я. – Сердце твое сейчас разрывается, ты в растерянности, но любая боль, любой страх рано или поздно проходит.

– Почему ты защитил меня? – пробормотал он. – Бесоновы сильные и… очень страшные. Даже отец их боялся. А брат говорил, что даже сам император. Почему ты пошел против них?

– Потому что ты ребенок, а я сильный.

– Я тоже хочу быть сильным, – он всхлипнул. – Хочу не бояться Бесоновых. Хочу никого не бояться. Ты…ты можешь сделать меня сильнее? – сам мальчик обнял меня за плечи, а Василина, изумленно распахнув глаза и рот, смотрела на эту картину. – Можешь?