Книга: Сводные. Право на семью | страница 27

Супруг от такого моего финта, конечно же, поначалу опешивает. Но быстро справляется с мимолетным ступором и резко меня разворачивает. Вцепляется пальцами в плечи, встряхивает, жжет сверлящим взглядом чернеющих глаз.

– Что ты сказала?!

– То! Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Ты же не думал, что я буду метаться между вами с Багировым, раз уж вы меня ему подарили?

Глохну от собственного крика, раздирающего пространство, и так же резко замолкаю, как и взрываюсь. Сбрасываю с себя руки Артура и лихорадочно растираю предплечья, пытаясь добыть хотя бы искру тепла.

Все равно холодно. Как будто я превратилась в ледяную статую, и ничто не сможет меня растопить.

Ни осточертевшие прикосновения, ни шумное дыхание, ни брошенные с издевкой слова.

– Ты бы не жгла так рьяно мосты, золотко. Ну, развлечется с тобой Багира, наиграется. Что дальше делать будешь?

– Не думаю, что тебя это волнует.

Парирую бесстрастно, хоть и поджилки трясутся, и липкий пот струится вдоль позвоночника. Закусываю нижнюю губу и успеваю досчитать до десяти прежде, чем Камаев хмыкает и все-таки удаляется.

Уступает этот раунд мне, великодушно избавляя от своего присутствия. Но я не обманываюсь. Сколько еще подобных раундов меня ждет?

Прокручиваю десяток различных раскладов до того, как провалиться в тревожный неглубокий сон, и встречаю утро ничем не объяснимой иллюзорной надеждой.

Варю традиционную овсянку на молоке, то и дело ловлю Миру, потому что она норовит проинспектировать содержимое каждого шкафчика в кухне, и радуюсь неяркому солнцу.

Его лучи пробиваются сквозь не задернутые шторы, скользят по подоконнику и путаются в Мириных косичках.

– Каша готова?

– Да, на плите.

Спустя двадцать минут на пороге комнаты материализуется Артур. Гладко выбритый, лощеный, в отутюженном черном костюме он настолько безупречен, что у меня сводит зубы, и начинает дергаться глаз.

На его фоне я всегда кажусь себе до невозможности несовершенной. С заколотыми впопыхах в нелепый пучок волосами, с пятном от молока на футболке и с ярко-малиновой полосой от фломастера на запястье я являю собой типичный образец мамочки в декрете.

Бешу Камаева этими изъянами не меньше, чем тем, что не вскакиваю из-за стола и не тороплюсь приводить в порядок свой непрезентабельный внешний вид.

Какой смысл, если на свежевыстиранной футболке спустя пару минут будет красоваться новое пятно от каши или от клубничного варенья?

– Покормишь мужа?

– Давай как-нибудь сам.

Приняв решение, что обратной дороги для меня не будет, я продолжаю раздвигать границы собственной наглости. Не прыгаю вокруг Артура, как он привык, не спешу предугадывать любой его каприз и с легким сердцем переключаюсь на дочку.