Книга: Измена. Видимость семьи | страница 17

– А при чём тут я?

Взгляд Егора потемнел. Теперь стала заметна наметившаяся складка между бровями, словно напоминавшая о бессонных ночах. С Аликой?

– Ты моя жена.

– Езжай с Аликой.

– При чём тут Алика? Она мне не жена! – резко ответил Егор, – арабы знают, что у меня есть официальная супруга и дочь. Их интересует встреча с вами! Никто другой не подойдёт!

– Понятно.

– Тебе эта сделка тоже выгодна, Дарья. Если ты нормально отыграешь роль жены, но арабы не подпишут договор, я оплачу тебе аренду этого цеха на год. Если сделка выгорит, добавлю столько же. Сможешь купить себе оборудование и не думать об оплате помещения.

– А что с Вероникой?

– Арабы думают, что она моя дочь. Ей придётся ехать с нами.

У меня внутри стало горячо. Сердце словно зашлось от негодования и ускорилось, как лошадь на финише. Значит, он кувыркался в постели с Аликой, а когда ему понадобилось, я должна создавать видимость семьи и Вероничку в это втянуть? Заставить называть Егора папой?

– Да ты не переживай, у нас будут разные номера и поездка займёт не больше недели. С перелётами и прочим – максимум 10 дней. Поулыбаешься мне немного. Отдохнёшь от открытия цеха. И денег ещё за это получишь, соглашайся, Даша!

У него появился тягучий, манящий взгляд, как раньше. И это его «Даша» из прежней жизни, и искренняя улыбка, подталкивали протянуть руку, сказать «да». Но морщинка на лбу от бессонных ночей с Аликой была против. Я собрала всю свою злость в кулак и ответила, – нет. Я не торгую ни своими улыбками, ни дочерью.

– Даш, да подожди ты! Всё не так страшно! Подумай! Всего 10 дней и у тебя куча денег! Не надо выбивать скидку на печи, не надо снимать дыру под производство на окраине города!

Он говорил дельные, правильные вещи. И именно это делало их обидными. Они ранили в самое сердце. Значит узнавал, как я две недели наскребала на оборудование? Значит не нравится помещение, которое я смогла себе позволить? А что нравится? Алика?

От этой мысли у меня перехватило дыхание. К горлу подкатили спазмы, и голова начала кружиться. Я схватила со стола бутылочку с водой, которую всегда носила для Вероники, и сделав несколько жадных глотков, осушила её до дна. А потом заговорила, чётко выговаривая слова.

– Мы не продаёмся, Морозов. Ни я, ни дочь. Ни в розницу, ни оптом. Ни за большие деньги, ни за баснословные суммы. Мой ответ – нет. Разговор окончен.

Его улыбка растаяла, мгновенно сменившись поджатыми губами.

– Это окончательное решение или мы можем поторговаться?

– Окончательное.

Мои слова не произвели на него никакого впечатления. Егор даже с места не сдвинулся. Глядел на меня слегка прищурив свои нереально синие глаза. Разглядывал. Приценивался. Мне стало невыносимо обидно. Да что он себе позволяет? Согласна, я не его полёта, но и уважение надо иметь! Захотелось ударить его побольнее.