Книга: Измена. Видимость семьи | страница 19

– А я чем занимаюсь? Но пока нигде ничего. Ни в новостях, ни в группах.

За окном пролетела скорая с мигалками, а за ней 2 полицейские машины. Раздался громкий рингтон и тот, к которого называли саней, выматерившись, принял звонок.

– Да, мам… С Никитой… В банкомате… Нет, в промзону не пойдём… А где?… На бывшей ткацкой?… А сильно горит?… А откуда знаешь?… Ну, ладно, пока, скоро вернусь… Да обещаю я тебе, чё ты как с маленьким? Скоро!

Положив отключив вызов, он повернулся к другу.

– Административка горит в Промзоне. Мамке в чат скинули фотки. Там прям полыхает и дым из окон. Уже оцепление поставили.

Больше я ничего не слышала. Выскочила на улицу. Не чувствуя ног, кинулась к Промзоне. Сердце бешено стучало в груди, а в голове билась мысль «горим-горим-горим». Мимо меня проносились пожарные машины, кареты скорой помощи, полицейские автомобили с мигалками. Их сирена эхом отзывалась внутри меня, била, как железный язык колокола, многократно усиливая тревогу.

Воздуха не хватало. Он вонял гарью и отчаяньем. И чем ближе я была к кондитерскому цеху, устроенному в бывшем административном здании ткацкой фабрики, тем отчётливее понимала, что горит именно он. С каждым шагом во мне становилось всё меньше и меньше надежды на чудо.

На перекрёстке я остановилась, упёрлась в колени руками, чтобы унять боль в груди и хоть немного отдышаться. Из-за поворота были видно зарево пожара. Сюда долетали удушливый запах жжёной пластмассы и лохмотья пепла. В конце концов я немного успокоила дыхание, выпрямилась и сделала шаг за угол.

Горело всё.

Бывшее административное здание полыхало всеми четырьмя этажами. Из окон, словно из пустых мёртвых глазниц валил чёрный удушливый дым. За ним факелом в ночное небо бил фонтан огня. Там когда-то находился склад готовой продукции, а теперь бушевало адское пламя.

Послышались взрывы, и стоящие за лентой оцепления качнулись живой волной назад. Но спустя несколько секунд снова вернулись к неизвестно откуда взявшимся турникетам. Толпа зевак в халатах, шортах и тапочках размахивала руками, тыкала в горящее небо руками и не расходилась.

Пройдя несколько метров я села прямо на обочину и замерла, обхватив руками ноги. Мне казалось, что моя жизнь закончилась, и теперь я смотрела на неё со стороны. Видела как подъезжали и отъезжали машины. Кого-то увезли на скорой. И как один за другим горели корпуса.

Пламя перекидывалось с одного здания на другое. Зеваки снимали на телефоны себя на фоне огня, горящую фабрику. А корпуса продолжали полыхать. С треском, грохотом, взрывами. А ещё с клубами масляного, въедливого дыма, пропитывающего насквозь. Одежду, тело, душу.