Книга: Штык ярости. Индийский поход. Том 2 | страница 22

Враги ни разу не попали по нам, только пару раз ядра ударили о ящики и перевернутые повозки, раздробили их в щепы, но вреда никому не нанесли, только подняли кучу пыли. Половина наших бойцов к этому моменту уже спряталась в траншеях.

Меня посадили по отдельности от казаков, дали галету, сухарь и воды. Я проглотил все в один миг и спросил усталого служаку, сидевшего неподалеку:

– Чего это они на нас не нападают? Боятся, что ли?

Служилый усмехнулся и отер пыльное лицо. Я вспомнил, что во время рытья окоп он старался больше всех, копая землю, как экскаватор.

– Какой там, боятся, скажешь тоже! Просто они знают, что нам некуда деваться, вот и не торопятся.

Действительно, это было похоже на правду. Враги почти не обращали на нас внимания, подняли вокруг нас походные шатры и укрылись в нем от зноя. Жара стояла такая невыносимая, что даже снаряды с неохотой летали в раскаленном воздухе. Ствол «единорога» раскалился до предела, канониры подолгу ждали, пока он остынет, не желая тратить драгоценную воду для остужения.

У противника после полудня от жары взорвались две пушки, не выдержали-таки адского пекла. После этого обмен снарядами и вовсе почти прекратился, достигнув интервала один выстрел в час.

Отдыхать после обеда, никто, естественно, не собирался. Вместо нас копать окопы отправились другие казаки, а мы сели в укрытие с ружьями в руках и следили за врагами. Солнце продолжало припекать и я укрылся от него, соорудив из тряпки нечто вроде бурнуса над головой. Ничего не происходило, вялая перестрелка почти прекратилась, меня клонило ко сну.

– Кстати, почему они так и не поговорили предварительно с нами? – спросил я у все того же казака, что копал с невиданным усердием. – И кто это такие, леший их подери?

Казак с прищуром всмотрелся в ряды врагов. Был он постарше меня и сразу видно, что намного опытней. На щеке шрам, в черных волосах седые пряди, лоб избороздили морщины. Пропустила его жизнь через крупноячеистую терку, ничего не скажешь. Наверное, как и Серовский, воевал чуть ли не с колыбели.

– А чего им с нами разговаривать? – рассудительно спросил казак. – Их много, нас мало. Раздавят, как муху и всего делов. Вот ты когда комара хлопаешь, спрашиваешь его имя?

И опять все вполне логично. Видимо, это какие-то части иррегулярные кокандцев, переодетые в другую униформу, мстят нам за поражения под Туркестаном и Чимкентом.

– А что Суворов сделал бы на нашем месте? – спросил все-таки я, немного покоробленный сравнением с комаром и мухой.

Казак снова усмехнулся.

– Вестимо, что. Он бы уже давно набежал на них и разбил бы в скоротечном бою. А потом гнал бы до самых их змеиных нор, откуда они вылезли.