Книга: Цеховик. Книга 3. Вершина мира | страница 40
– О, молодец, – хвалю я. – Держи. Вот тебе подарок за тягу к знаниям.
Я достаю из сумки и протягиваю ему свёрток. Это «Милтонс» «Ковбой джинс», они только-только появились, ещё с латунной бляхой. Купил их в ГУМе аж за двадцать пять рублей.
– О нефинты себе! – шалеет от радости Трыня. – Это джинсы что ли?
– Ага, из Москвы тебе привёз.
– Братон, спасибо тебе. Ну, теперь можно Юльку звать на мороженое.
– Деньги есть? – спрашиваю я и протягиваю чирик. – На держи.
– Да ладно, не надо, чё ты. У родаков берёшь и мне отдаёшь…
– Андрюха. У родителей я не беру. Это мои, кровные. Так что держи. Не знаешь что ли, дают…
– Бери, – договаривает он.
– Вот, правильно. Дают – бери, бьют – беги. Ну всё, я побежал. Давай. Подскакивай завтра.
– Посмотрим, – кивает он. – Спасибо, Егор.
Я сворачиваю во двор и сразу вижу Наташку.
– Не забыл про меня? – спрашивает она немного взволнованно.
– Да как бы я мог, что ты говоришь. Ёлки… ты же замёрзла, давно ждёшь?
– У тебя отец дома, – игнорирует она мой вопрос. – Давай ко мне тогда.
– Ну… ладно, – пожимаю я плечами. – Давай к тебе.
Мы идём проходим мимо моего подъезда и я замечаю сидящего на лавочке спиной к нам человека. Японский городовой! Узнаю его сразу. Как такого не узнать.
– Наташ, – говорю я Рыбкиной. – Ты иди, поднимайся. Чайник пока поставь, а то дрожишь вся. А я сейчас, через минуту. С гражданином переговорю и приду.
– Ладно… – неуверенно отвечает она, недоумённо глядя на гражданина. – Только ты скорей, а то у меня тоже отец прийти скоро может.
– Одна минутка, не больше.
Я слежу, как она бежит к своему подъезду и только, когда за ней закрывается дверь, поворачиваюсь к сидящему на лавке мужику.
– Тебе чего надо, Джангир? – не слишком дружелюбно спрашиваю я. – Чего-то недопонял в прошлый раз?
7. ЁКЛМН
Выглядит он, мягко говоря, неважно. Рожа опухшая, отёчная, небритый, глаза мутные, чёрные круги. Дунь на него и развалится.
– Чё пришёл? – киваю я.
Он медленно и неловко поднимается с лавки. Смотри-ка, ещё и передвигается самостоятельно. Вставать тяжело. Дважды он чуть поднимается и тут же падает. Я бы мог ему помочь, поддержать за руку, но ему этого не надо, это же демонстрация. Чего только, непонятно.
Я терпеливо жду, пока этот барахтающийся навозный жук не встанет на ноги. Наконец, это происходит. Он покачивается, стоит нетвёрдо и смотрит на меня волком. Как вурдалак, которому уже руки-ноги обрубили, а он всё к кровушке тянется.
– Тебя, – хрипит он, – паскуду… Цвет не даёт трогать. Но он мне не указ. Тебе по-любому амба, фраерок. Он медленно поднимает руку и проводит ребром ладони по горлу.